— Повесить себе, как Раав в Иерихоне, веревку из красныхнитей? Слишком ты проповедей наслушался, парень. Не приплетай литературы ксерьезным делам. Я поддерживаю Бисклаврета и говорю: я тоже не пойду на такойриск. Я тоже, напоминаю, профессионал. У меня даже несколько профессий. И каждаямне дорога. Настолько, чтобы любить и ценить свою жизнь.

— Есть, пожалуй, способ, — сказал после долгого раздумьяРейневан, — поджечь город, не подвергая опасности ценных шкур господпрофессионалов.

— И ты его знаешь?

— Знаю. Потому что я, господа, — не профессионал.

Могло бы показаться, что пражская аптека «Под архангелом»,прибежище ученых и философов, уголок мысли и прогресса, — последнее место, гдеможно обучиться изготовлять магические зажигательные бомбы. И однако тот, ктотак подумает, сильно ошибется. «Под архангелом» можно было постичь всевообразимые тайны и умения. И надо ж было случиться такому, что Рейневан личноучаствовал в изготовлении зажигательной бомбы большой силы. Бомбы, которую намагическом жаргоне именовали Ignis Inextinguibilis[225],решили изготовить Теггендорф и Радим Тврдик, жутко обозленные на непорядочногоконкурента, халтурившего вне цеха дилетанта-чародея, бывшего приходского вСвятом Щепане. Вначале планировали анонимно донести на него и отдать подгородскую юрисдикцию, но потом сочли это малочестной местью. Чародей-попик имелпрекрасный сельский домик в Бубнах, куда с известными целями приглашал девушеки замужних дам. Теггендорф и Тврдик избрали этот дом целью. Вот уж, гнуснорадовались они, попище рот раскроет, когда, вернувшись из Праги с очереднойзадницей, увидит на месте своей халупы черную дыру в земле!

Однако злость у магиков быстро иссякла, до желаемогопокушения дело не дошло. Но Ignis Inextinguibilis все же изготовили. Всоответствии с древними арабскими рецептами, вычитанными из изданных вКонстантинополе книг. При активном участии ассистирующего мероприятиюРейневана. Который теперь, больше чем через год, в Клодзке, точно знал, что емунужно.

— Мне нужно, — уверенно и четко заявил он довольно критичнопоглядывающим на него компаньонам, — две кадки оливкового или другого масла,ведро или два дегтя, ведерко меда, четыре фунта селитры, два фунта серы,столько же гашеной извести. И две либры[226] сурьмяногопорошка. Он бывает в аптеках.

— Это все?

— Я думаю, мы сделаем пять бомб. Поэтому потребуются пятьглиняных кувшинов с узкими горлышками. Солома, чтобы их обернуть. И многосмолы, чтобы все это залить...

— А морской змей? — спокойно спросил Бисклаврет. — Копьесвятого Маврикия? Стая попугаев? Обезьяны? Не понадобятся? Ты, Рейневан, неиначе как здорово головой ушибся. Город ждет осаду, хлеб уже ограничивают,купить соль — искусство, а ты посылаешь нас за серой и сурьмой.

— Еще мне нужно, — Рейневан не обратил внимания на это, —помещение, в котором я смог бы работать. Так что не тяни, берись за дело. Яуверен, что у Фогельзанга есть в Клодзке резидент. Возможно, не один.

— Ты видел, — обрезал Бисклаврет, — тех, что висели наворотах? Они как раз и были резидентами Фогельзанга. Да, ты совершенно прав,это не все, есть у нас еще один. Но связаться с ним сейчас значит навернякасдать его на повешение. На пытках — выговариваются, Рейневан. И предают.

— Господа, — включился Шарлей. — Так нельзя, заранееговорить о провале, даже не предприняв хотя бы попытки. Давай список, Рейнмар.Обойдем город, посмотрим, что из этих ингредиентов можно будет добыть.Помещение тоже найдем. Есть деньги, есть время...

— Со временем дело скверно, — возразил Бисклаврет. — Сегоднядвадцать второе марта, понедельник после Белого воскресенья. Сироты Краловцабудут здесь в среду. Самое большее — в четверг.

— Успеем, — уверенно сказал Рейневан. — До субботы, господа.

Резидентом и временно неактивным агентом Фогельзанга вКлодзке оказался альтарист у Девы Марии по имени Йоханн Трутвайн. УвидевБисклаврета, он чуть не упал в обморок. Однако, надо отдать ему должное, пришелв себя настолько, чтобы отвечать на вопросы. Зубы у него немного позвякивали,когда он рассказывал о судьбе других агентов, которых пытали вначале в подвалахратуши, потом на рынке, на глазах зевак. Сам альтарист уцелел только потому,что несчастные ничего о нем не знали. Фогельзанг был достаточно умен, чтобы недержать все яйца в одной кошелке. Но то, что Йоханн Трутвайн набрался страха поуши, так это факт.

Однако Бисклаврет знал безотказное средство противнавязчивого страха.

Увидев туго набитый деньгами кошель, агент посветлел, аузнав, зачем они пришли, начал действовать удивительно четко. Тут же обеспечилконспираторам помещение: лежащее на улице Млечной жилье купца, убежавшего изгорода, доверив Трутвайну ключ и присмотр. Незамедлительно предложил такжепомощь в приобретении необходимого сырья. Не спрашивал, зачем это сырьепонадобится. И хорошо сделал, потому что ему все равно никто б не сказал. В тотже день Рейневан с помощью заклинаний и амулетов начал в купеческом домеизготовлять магические зажигалки, именуемые ignis suspensus[227].Остальная часть команды отправилась в город купить что надо. И возниклапроблема.

Проблемой, как ни странно, оказалась не сера и не селитра,которые без особых трудов приобрели у городских аптекарей, не смола, которая вдостатке оказалась у сбежавших под защиту стен ближайших смолокуров, несурьмяный порошок, который — потребовав, правда, истинно сказочную цену —продал им сбежавший из Быстрицы алхимик. Сложность составил наименее, казалосьбы, сложный компонент — масло. Масла в Клодзке не было. Все раскупили.

В городе было очень мало специализированных маслобоев,потребность в масле полностью покрывали городские давильни. Изготовление масла intramuros[228] осуществлялось в мельницах как побочнаядеятельность. Занимались ею мельничные подмастерья. Сейчас, учитывая опасностьосады, часть подмастерьев ушла под оружие, остальные днем и ночью мололи мукудля хлеба.

Бесценный альтарист у Девы Марии нашел средство и на это.Услышал в приходской церковке передаваемую шепотом новость, что у одного изгородских маслобойщиков есть запасы, но он их скрывает, чтобы в соответствующиймомент разбогатеть на спекуляции. Возможно, он согласится продать кадку илидве. Заявив о готовности посредничать в переговорах, альтарист ушел, потому чтонадвигались сумерки.