вражеской армии смотрел с неким недоумением во взгляде. Думаю, он напал не специально, просто бежал от чего-то и со всей дури налетел на меня. Но сейчас выбора у него не оставалось. Мы стали драться, лежа на земле в пыли и грязи. Мне удалось схватить его за волосы и пару раз ударить по лицу, но он все не терял сознание. Наверное, он заметил кровь на моем плече и со всей силы нажал на него. Я закричала и забрыкалась, умудряясь скинуть его с себя. Достав пистолет из-за пояса, я со всей силы стукнула парня по виску. Борьба прекратилась.

Поднявшись на ноги, я поняла, что потеряла свой отряд. Ри нигде не было видно. Вероятно, они не сразу заметили, что я пропала, а если и заметили, то не стали возвращаться. Внутри все похолодело от страха. Совсем рядом послышались звуки драки, это люди Елина сражались с небольшой группой врагов вместе с ифритами. Я сразу же побежала туда, оставаться сейчас одной было бы равносильно смерти.

Но стоило мне сделать всего несколько шагов, как кто-то закричал во все горло «Осторожнее!», а затем раздался лязг металла. Это было похоже на то, что я испытала тогда в метро: вспышка света, грохот в ушах и волна жара, которая отбрасывает тебя в сторону. Только теперь не было никого, кто мог бы поддержать меня за руку и спасти. Взрыв от гранаты оглушал, но не в обычном понимании этого слова. На несколько я секунд я не только перестала слышать, но и видеть.

Лежа спиной на земле, я будто провалилась в небытие. Я чувствовала холодный ветер на своих щеках, чувствовала, как стекает кровь, но все остальные ощущения словно замерли. Первый цвет, пробравшийся в мое сознание, был серый. Это цвет неба, что озарял наш мир в тот день.

Я с трудом поднялась на ноги. Озираясь по сторонам мне было сложно понять, что происходит вокруг: все цвета, предметы, люди — все смешалось в единое целое. Но потом, почти над самых ухом, пронесло что-то жужжащее. Снова раздалось два взрыва. Мне казалось, что затылок окатило кипятком, и что кожа на это месте расплавилась, но, когда я дотронулась рукой до своих волос, то обнаружила лишь несколько пятен крови на бледных тонких пальцах. На секунду, всего лишь на секунду, я подумала «а почему я тут нахожусь?». И как раз в этот момент прямо передо мной что-то упало. Мои глаза медленно переместились вниз, пытаясь изучить предмет.

Это был человек в черной униформе. Мне хотелось разглядеть лицо, хотелось понять кто это, но зрение все никак не фокусировалось. Шестеренки в мозгу медленно зашевелились. Мы тут, потому что надо сражаться. Мы тут, потому что надо помочь своим товарищам. Мы тут, потому что должны бороться. Вот и все.

Я приложила немало усилий, чтобы сделать первый шаг. Наверное, учиться ходить было не так тяжело, как сделать этот шаг на поле боя.

Я медленно шла вперед, находясь словно в тумане. Слова, звуки, цвета — я не могла воспринимать поступающую информацию. Меня толкали, хватали за руки, но я продолжала идти вперед, не обращая внимания. Все это лишь декорации. Звуки и голоса слились в единый шум, который находился где-то снаружи. Он почти что не проникал в мой мозг. Что я тут делаю? Разве не лучше ли было сейчас сидеть где-то в кабинете Вика, слушать его мерное дыхание, смотреть на наши фотографии, озорные слабом светом электрической лампы?

Меня еще раз схватили за руку. Но теперь, когда я попыталась вырваться, ее сжали еще сильнее, а затем со всей силы тряхнули за плечи. По всему телу прошла мелкая дрожь. Это был Вик. Он сжимал мои плечи обеими руками, его лицо нависло над моим, а рот постоянно открывался, выводя какие-то звуки. Только спустя несколько мгновений я поняла, что он что-то кричал. Но я не могла расслышать, только не сейчас. Мне пришлось показать пальцем на уши, чтобы он понял. Вик сразу перестал кричать, его взгляд встревоженно пробежался по моему лицу.

— Я не слышу, — попробовала сказать я.

Не знаю, получилось ли у меня придать этой мысли форму слов или нет. И пусть это звучит немного по-дурацки, но мне кажется, что ему и не нужны были мои слова. Он мог бы понять все одним своим взглядом, одним моим жестом. По крайне мере, это то, во что мне хочется верить. Вик лишь согласно кивнул и крепко взял меня за руку.

А потом мы бежали, бежали очень быстро. Периодически Вик останавливался, чтобы отстреляться. Я тоже пыталась отбиваться, когда ко мне кто-то подходил очень близко, но это был скорее инстинкт, а не осознанные действия. Я просто делала это и все. Просто потому, что так надо было.

Через минут пятнадцать мы смогли прорваться к нашему отряду. Несколько солдат в черной одежде прикрывал основной блок Елина, там же был и Денис. Увидев нас с Виком, он покинул строй и бросился на встречу. Лицо моего друга было полностью испачкано в земле и каких-то темных разводах, по виску стекала тонкая струйка крови. А глаза… сколько всего в них было: страх, сожаление, безнадежность.

— Возьми ее в строй, — прокричал ему Вик, отдавая мою руку. Это было единственное, что я услышала впервые за долгое время.

И вдруг я поняла, как соскучилась по этому голосу. Мне хотелось тянуться к нему, хотелось услышать другие слова, сказанные этим человеком. Раньше я не знала, что люди подразумевают под «родным» голосом. Мне казалось, что это больше про то, к чему ты привык. Но родной голос это немного большее, чем просто привычка. Это звук, который въедается тебе под кожу, который растекается в твоей крови, который заставляет все твое сознание выплывать наружу. Слыша его, тебе невольно становится тепло и уютно, и тогда кажется, что ты оказываешься именно там, где и нужно.

— Она серьезно ранена, — продолжал кричать Вик. — Позаботься о ней!

— А ты? — спросил у него Денис.

— Лутак там, я должен прорваться к нему.

Вик в последний раз сжал меня за плечо и, перезарядив оружие, готовился убежать вперед, туда, где в единую массу слилось столько людей.

— Я не ранена, — мне хотелось перекрыть шум боя своим голосом, хотелось, чтобы он меня услышал. — Возьми меня с собой.

— У нее все лицо в крови, — Денис меня даже не слышал. Может, я слишком тихо говорила?

— Я видел, как Эл оглушило от взрыва гранаты, она почти не слышит сейчас.