С книгой о Пэтти Херст я так и не нашел правильную дорогу..,и на протяжении всех шести недель еще кое-что тревожило меня в глубинесознания: сообщение в новостях о случайном выбросе бактериологического оружия вштате Юта. Ужасные насекомые выбрались из контейнера и убили целое стадо овец.В статье говорилось, что если бы ветер подул в другую сторону, добрые жителиСолт-Лейк-Сити получили бы очень неприятный подарок. Статья напомнила мне оромане Джорджа Р. Стюарта “Земля пребывает вовеки” (Earth Abides). В книгеСтюарта чума уничтожает почти все человечество, и главный герой, которогововремя полученный змеиный укус снабдил иммунитетом, является свидетелемэкологических перемен, вызванных исчезновением человека. Первая половинадлинной книги Стюарта захватывает; вторая похожа на трудный подъем: слишкоммного экологии и мало сюжета.

В то время мы жили в Боулдере, штат Колорадо, и я частослушал радиопередачи на библейские темы из Арвады, Однажды я услышал, какпроповедник развивает текст “Один раз в каждом поколении чума падет на них”.Мне эта фраза понравилась – "она похожа на цитату из Библии, хотя на самомделе это не так. Так понравилась, что я напечатал ее на машинке:

"Один раз в каждом поколении чума падет на них”.

Эта фраза, и история о зараженных насекомых в Юте, ивоспоминания об отличной книге Стюарта – все это переплелось с мыслями о ПэттиХерст и САО; и однажды, сидя за машинкой, я переводил взгляд с ужасногонастенного нравоучения на раздражающе чистый лист бумаги в машинке и обратно ивдруг напечатал – просто чтобы напечатать хоть что-нибудь: Наступил конец мира,но все члены СА О уцелели. Их укусила змея. Некоторое время я смотрел на этустрочку, потом напечатал: Больше нет нехватки бензина. Почему-то это меняразвеселило – каким-то ужасным образом. Нет людей – нет нефтепроводов. Под“Больше нет нехватки бензина” я быстро напечатал: Больше нет холодной войны.Нет загрязнения окружающей среды. Нет сумочек из крокодиловой кожи. Нет преступлений.Время отдыха. Это мне понравилось; похоже на что-то такое, что следуетсохранить. Я подчеркнул написанное. Посидел еще минут пятнадцать, слушая “Иглз”по маленькому кассетному плейеру, потом написал: “Дональд Дефриз – темныйчеловек”. Я не хотел сказать, что Дефриз негр; мне неожиданно пришло в голову,что на снимках ограбления банка, в котором участвовала Пэтти Херст, не могразглядеть лицо Дональда Дефриза. На нем была большая широкополая шляпа, и оего внешности можно было только догадываться. Я написал “Темный человек безлицо”, потом посмотрел выше и снова увидел ужасное высказывание: “Один раз вкаждом поколении чума падет на них”. И все. Последующие два года я писалказавшуюся бесконечной книгу, которую назвал “Противостояние”. Книга дошла достадии, когда в разговорах с друзьями я называл ее своим маленьким Вьетнамом,потому что продолжал твердить себе: еще сотня страниц, и я увижу свет в концетуннеля. Законченная рукопись была объемом в тысячу двести страниц и весиладвенадцать фунтов – ровно столько весит мяч для боулинга, который я предпочитаювсем остальным. Однажды теплым июньским вечером я нес рукопись к своемуиздателю тридцать кварталов от нью-йоркского отеля “Плаза”. Жена по какой-тотолько для нее ясной причине завернула всю эту груду страниц в “Сару рэп” [290], и когда я в третий или четвертый раз перекладывал ее из руки в руку, уменя появилось неожиданное предчувствие: я умру прямо на Третьей авеню. “Скораяпомощь” найдет меня в кювете сраженного сердечным приступом, а рядом будетлежать моя чудовищная рукопись, триумфально завернутая в “Сару рэп”, –победитель.

Временами я искренне ненавидел “Противостояние”, но ни разуи не подумал бросить его на полдороге. Даже когда у моих друзей в Боулдере делаидут плохо, в книге чувствуется что-то безумно радостное. Я не мог дождатьсяутра, чтобы снова сесть за машинку и окунуться в мир, где Рэнди Флэг можетпревратиться то в ворону, то в волка и где идет отчаянный бой не зараспределение бензина, а за человеческие души. У меня было ощущение – долженпризнаться в этом, – словно я отплясываю чечетку на могиле всего человечества.Я писал этот роман в тревожный для всего мира, и для Америки в особенности,период; мы впервые в истории ощутили нехватку бензина, мы видели крахадминистрации Никсона и присутствовали при первом в истории отречениипрезидента, мы потерпели поражение в Юго-Восточной Азии и сражались сомножеством домашних проблем, начиная с тревожного вопроса о свободе абортов икончая инфляцией, ежедневный рост которой очень пугал.

А я? Я страдал от образцового случая блестящей карьеры.Четыре года назад я развозил выстиранные в большой прачечной простыни за одиндоллар 60 центов в час и писал “Кэрри” в кабине трейлера. Моя дочь, которойтогда исполнился год, была одета в одежду с чужого плеча. За год до этого мы сТабитой поженились, и на свадьбу я пришел во взятом напрокат костюме, которыйбыл мне велик. Когда в соседней школе, Хэмпденской академии, открыласьучительская вакансия, я бросил работу в прачечной, и мы с Тэбби были вотчаянии, узнав, что мое жалованье за первый год – 6400 долларов, совсемненамного больше того, что я зарабатывал в прачечной; поэтому я тут жедоговорился, что на следующее лето еще поработаю в прачечной.

Потом “Даблдэй” взял у меня “Кэрри” и очень дорого продалправа на издание – в те дни это, был чуть ли не рекорд. Жизнь понеслась со скоростью“Конкорда”. Были проданы права на постановку фильма по “Кэрри”; за большеденьги я продал “Жребий” и киноправа на него; то же самое с “Сиянием”.Неожиданно все мои друзья стали считать меня богатым. Это было плохо и пугаломеня; но что еще хуже, видимо, я на самом деле разбогател. Со мной началиговорить об инвестициях, о защите от налогов, о переезде в Калифорнию. Этихперемен было достаточно, чтобы попытаться к ним привыкнуть, но самое главное –Америка, в которой я вырос, казалось, распадается у меня под ногами.., онастала напоминать замок из песка, построенный ниже линии прилива.

И первой волной, коснувшейся замка (вернее, первойзамеченной мной волной), было то давнее объявление о том, что русские побилинас в космосе.., а теперь прилив поднялся уже очень высоко.

Думаю, что здесь-то наконец открылось лицо двойногооборотня. Внешне “Противостояние” как будто подтверждает то, о чем мы говорили:аполлониево общество разрушается дионисиевой силой (в данном случаесмертоносный штамм супергриппа убивает почти всех). Далее. Выжившие оказываютсяв двух лагерях: один, в Боулдере, штат Колорадо, воспроизводит только чтоуничтоженное аполлониево общество (с некоторыми значительными изменениями);другое, помещающееся в Лас-Вегасе, Невада, полно дионисиева насилия.

В “Изгоняющем дьявола” первое дионисиево вторжениепроисходит, когда Крис Макнил (Эллен Берстин) слышит шум на чердаке. В“Противостоянии” Дионис провозглашает свое появление столкновением старого“шеви” на отдаленной заправке в Техасе. В “Изгоняющем дьявола” аполлониевосостояние восстанавливается, когда бледную Риган Макнил ведут к “мерседесу”; ядумаю, что в “Противостоянии” это происходит, когда два главных героя – СтюРедмен и Франни Голдсмит – смотрят сквозь зеркальное стекло Боулдерской больницына явно нормального ребенка Франни. И, как и в “Изгоняющем дьявола”,возвращение к равновесию кажется удивительно радостным.