На Совещании финансовая программа излагалась в качестве альтернативы программе, проводимой Бернацким. Финансовая Комиссия под председательством Барка рекомендовала отказаться от «прямой счетной девальвации» и подготовиться к определению размеров сделок в золотом эквиваленте; считалось целесообразным дальнейшее развитие системы косвенного налогообложения при сохранении и увеличении ставок прямого налогообложения. Оправданным признавалось проведение внутреннего займа. Наряду с этим предлагалось возобновление запрещенного Правительством вывоза драгоценностей и валюты, а также открытие в Крыму отделений иностранных банков. Распространенное в 1919 г. аннулирование советских денег («пятаковских») было признано нецелесообразным и неоправданным с точки зрения обеспеченности населения денежными знаками.

Общим моментом для всех выступлений была убежденность в необходимости создания под эгидой Правительства нескольких специальных Комитетов, в состав которых входили бы как правительственные чиновники, так и представители коммерческих кругов. В сущности, это был бы возврат к уже апробированной в 1919 г. на белом Юге и в Сибири практике создания смешанных представительных Комиссий, Советов и Совещаний. Иванов считал необходимым создание на основе «сосредоточения в одном правительственном органе отдела закупочных операций» для дальнейшей «реализации зерна за границей через учреждения, знакомые с мировым хлебным рынком». Помимо зернового, Крым мог бы наладить продажу промышленных отходов, металлолома с целью их последующей переработки. Итоговая резолюция, принятая 5 октября 1920 г., хотя и не содержала прямых указаний на политическую поддержку Правительства Юга России, оптимистично признавала, что «общее экономическое положение земель, занятых Русской Армией, оказывается, при непосредственном соприкосновении с действительностью, несравненно лучшим, нежели это представляется в Западной Европе не только иностранцам, но и проживающим там русским людям… Средства нужны лишь для покрытия чрезвычайных военных издержек, в особенности для снаряжения Армии, крепкой духом, идущей к близкой окончательной победе и нуждающейся исключительно в материальном снабжении и обмундировании. Для этой цели необходимо обеспечить заграничные кредиты, что ускорит торжество над противником и откроет возможность в дальнейшем вместе с расширением территории прочно укрепить финансовое положение». Тем самым косвенно признавалась необходимость продолжения наступательных операций с неизбежным занятием все больших территорий Европейской России. Завершалась резолюция признанием «громадности того труда, того военного и гражданского подвига, который совершается ныне Правительством Юга России». Отмечалось, что «в крае, опустошенном войной и большевистскими приемами управления, быстро крепнут основы свободной хозяйственной жизни и обновленного гражданского строя»[463].

Примечательна также составленная в качестве «кратких соображений» записка графа Коковцева Врангелю. В отличие от большинства своих коллег по Финансово-Экономическому Совещанию, бывший российский премьер, преемник Столыпина, считал, что «обсуждение, а тем более разрешение в настоящую минуту крупных основных вопросов экономического и финансового положения России, освобожденной от власти советов и коммунизма, представляется преждевременным». Прежде всего потому, что отсутствовала «более или менее значительная часть территории, прочно освобожденной от власти большевиков, огражденной от нового их захвата и представляющей населению все необходимые условия для спокойного применения своего труда и пользования плодами его». Не было и налаженного аппарата гражданского управления, и «мало-мальски устойчивой системы денежного обращения и кредита, без которой всякие общие финансово-экономические мероприятия обречены на полнейший академизм». Тем не менее Коковцев не ограничивался «академическими» указаниями и отметил возможность создания структуры, сочетающей интересы частных предпринимателей (прежде всего представителей Комитета Русских Коммерческих Банков в Париже и Торгово-Промышленного Союза) и контрагентов Правительства Юга России. Данная структура занималась бы организацией поставок из Крыма во Францию и другие страны, налаживая тем самым «связь с Европой». При этом он подчеркивал важность не только «Севастопольского Совещания», но и в будущем проведения Совещания в Париже, на котором более предметно можно будет рассмотреть вопросы о предоставлении кредитов французскими банками, так как надеяться на ходатайства «самих представителей банков и промышленности» не стоит. «Только Правительство и его официальные представители могут, с некоторою надеждою на успех, вести сношения с политическим миром Франции, который один в состоянии как подвинуть французские финансовые круги на дело реальной помощи, так и направить к той же цели свои собственные ресурсы. А для этого нужно не Совещание в Севастополе, а прибытие этих полномочных представителей в Париж и Совещание их здесь с широким кругом русских деятелей, эмигрировавших за границу»[464].

В течение лета – осени 1920 г. в Севастополе провел несколько заседаний «Протосоюз» – Всероссийский Союз торговли и промышленности (учрежден в марте 1917 г. в Москве по инициативе П. П. Рябушинского, С. Н. Третьякова, Д. С. Сироткина). На заседаниях отмечалось, в частности, что «торговый класс впервые в России призван в качестве советчика Правительством», поэтому на нем лежит ответственность за направление торгово-промышленной политики. Следовало предпринять меры по восстановлению местных, городских торгово-промышленных комитетов в тех районах, где восстанавливалась белая власть. «Крым является самым ответственным аванпостом Русской государственности» и от его положения «зависела будущая участь всей Русской земли». Скептически оценивалась возможность сотрудничества с «Западом», отношение которого к России характеризовалось как «чисто эгоистическое» («даже к строю России относятся безразлично, лишь бы Россия исполняла свою функцию в мировом хозяйстве»). Высказывалось утверждение, что в этих условиях следует опираться на собственные ресурсы, а также, в перспективе, на сотрудничество с Германией, очевидно заинтересованной в восстановлении экономических связей с Россией[465].

Рассматривая роль представительных структур в белом Крыму, необходимо отметить также значение органов управления и самоуправления казачества, оказавшегося здесь после новороссийской эвакуации. Наибольшие споры вызвали попытки возобновления работы Кубанской Краевой Рады. Вследствие Новороссийской эвакуации и капитуляции части Кубанской армии на Черноморское побережье немалая часть делегатов Рады оказалась в Грузии. Здесь руководящие позиции заняла группа депутатов во главе с бывшим председателем Рады И. П. Тимошенко. Заявив о непринятии тех соглашений, которые были подписаны с Врангелем в Крыму, данная группа ориентировалась на возможность «возвращения на Кубань» при поддержке Грузии и опоре на рост повстанческого движения в крае. В частности, особые надежды возлагались на действия «Армии Возрождения России» генерала Фостикова, занимавшей большую часть Баталпашинского и Лабинского отделов. Предполагалось, что по мере роста армии ей удастся самостоятельно занять Екатеринодар и восстановить здесь власть Кубанской Рады. Председатель Рады, хотя и не признавал Правителя Юга России, тем не менее считал, что, воспользовавшись договором 22 июля, можно будет получить из Крыма оружие и боеприпасы, а затем «порвать с Врангелем» окончательно. Тимошенко вел переговоры с Фостиковым, однако реального соглашения о взаимодействии достигнуто не было. Напротив, сам Фостиков ориентировался на сотрудничество с Врангелем, а после поражений, понесенных от РККА в Черноморье осенью 1920 г., остатки Армии Возрождения России эвакуировались в Крым. Расчеты Тимошенко не оправдались[466].