лежали осколки. На звук из спальни выбежала перепуганная сестра.

Отчим вскочил на ноги и закричал:

– Что ты себе позволяешь?!

Ариадну трясло, но она старалась контролировать свой голос.

– Значит, так, – четко выговаривала слова Ариадна, – мама сломала ногу и не может свободно ходить. Если вы хотите вкусно есть и чисто одеваться, то придется потрудиться. Я сварю суп на ближайшие дни и пожарю курицу. Но для этого кто-то из вас сходит в магазин. Кто-то после того, как я все сделаю, выбросит мусор. И пока я буду гладить одежду, кто-то пропылесосит. Все ясно? Если вы отказываетесь, я сейчас же уезжаю домой.

Она сама от себя не ожидала подобной речи. Ее могла бы произнести Женька или Надин, но никак не Ариадна. Видимо, общение с умными, сильными женщинами сказывалось.

А еще Марк. С ним она стала более уверенной.

В тот вечер, когда бывший муж оскорблял Ариадну в присутствии Марка, она чувствовала себя ужасно. Ей было больно, обидно и стыдно. Ей не хотелось, чтобы Марк все это слышал. Ариадна чувствовала себя униженной. Она тихо вошла в квартиру и не знала, что сказать. Самое главное, в словах Миши Ариадна находила правду. Кому она такая нужна со своими шторами и наволочками? Вот сейчас Марк ее хорошенько разглядит и…

– Эй, ты чего? – спросил он чуть позже, когда Ариадна чистила картошку и чуть шмыгала носом. – Расстроилась, что ли, из-за этого дурака?

Плакать в присутствии Марка не хотелось, а слезы полились бы обязательно, скажи она хоть слово, поэтому Ариадна лишь молча кивнула головой.

– Нашла из-за кого! Слушай, ну не повезло с бывшим мужем, всякое бывает. Он же в прошлом.

Ариадна снова кивнула.

– Ну и все. Давай я картошку почищу. Я ее отлично умею чистить. А ты пока вон… вина выпей, расслабься. Налить?

И Ариадна кивнула в третий раз. В итоге, пока варилась картошка и жарились котлеты, они оба неспешно пили вино под дольки нарезанного яблока и смотрели какой-то глупый, но очень смешной стендап.

– Скажи, – спросила после ужина Ариадна, – ты ведь не считаешь мое занятие глупым?

– Нет, конечно, – удивился Марк. – С чего бы это я должен считать его глупым? Ты такие стильные скатерти отшила в кофейню, мастер-классы проводишь всякие необычные. Я считаю, ты настоящая творческая личность. Вообще, крутая, – он прижал ее к себе и поцеловал в висок. – Надин тебя очень ценит, я же вижу.

Ариадна тихо вздохнула.

– Моя мама вообще в восторге от этой штуки на чайник, – добавил Марк.

И эти его последние слова стали решающими. Хотя с родителями друг друга они пока не знакомились, все же мнение мамы Марка – очень важная вещь. Ариадна обхватила его за шею и сказала:

– Это она еще не пробовала мои пирожки!

Да, Марк, сам того не зная, подарил ей очень важное и ценное качество – веру в себя. И, кажется, эту веру стали чувствовать и другие. Во всяком случае, ультимативное заявление Ариадны не было пропущено мимо ушей. Отчим пошел переодеваться для похода в магазин, а сестра отправилась доставать пылесос. Ариадна же, пока нагревался утюг, написала Марку.

Ариадна: Привет. Я у мамы. Она сломала ногу. Надо приготовить еду. Буду поздно.

Марк перезвонил. Сказал, что приедет за ней на машине, и если нужна какая-то помощь…

– Нет, спасибо, я просто тут немного помогу. Как освобожусь, дам знать.

Когда Ариадна отключила телефон и подняла голову, то поймала внимательный взгляд мамы.

– Это кто?

– Мой молодой человек.

– У тебя есть молодой человек?

– Да, – ответила Ариадна и улыбнулась. Свободно и счастливо.

– Ты изменилась, – тихо проговорила мама.

– Просто у меня изменилась жизнь.

В соседней комнате зажужжал пылесос. Ариадна начала гладить одежду сестры – блузки, брюки, юбку. Вскоре пришел отчим с полной сумкой продуктов.

Ариадна больше не ощущала себя здесь работницей. Она была… командиром.

– Значит, так, поглаженное сложите сами в шкаф. Суп чуть остынет, уберете в холодильник, ужин на плите, а мне пора.

Она посмотрела в окно. Машина Марка стояла у подъезда.

– Завтра приехать не смогу, у меня мастер-класс в «Жирафе», послезавтра постараюсь.

Потом Ариадна подошла к дивану, наклонилась и поцеловала маму в щеку:

– Поправляйся.

Мама в ответ легонько погладила ее по ладони.

5

Поход на каток в «Юбилейный» имел неожиданное завершение и подарил пищу для размышлений. Поначалу все шло по плану. В ушах – наушники с песней Вавы, перед глазами – уголок льда и понимание, что на весь каток разгон брать не надо. Женя ставила себе танец, отбрасывала ранее придуманные элементы, потому что они либо не ложились на музыку, либо требовали слишком большой площади. Она придумывала новые варианты, а потом, сделав перерыв, увидела, сколько на льду детей и как они пытаются что-то выучить под надзором тренера. Женя стояла у бортика, наблюдала за занятием и чувствовала, что скучает по своим ребятам. Как там Лера и Лика? Как там Людмила Борисовна? У них скоро должны начаться сборы.

Мимо проехала девочка, у которой никак не получалось сделать ласточку. И Женя видела причину этой неудачи. Она поняла, что может подсказать, научить. А еще она может поставить программу, грамотно и удобно распределив для спортсмена элементы.

Да, она это может. А еще может кататься в шоу Циммермана, каждый вечер выходить на лед перед зрителями, ездить по городам, показывать новые номера.

Вот он – выбор. Что ты решишь, Женя?

Другая девочка перед ней пыталась сделать одинарный прыжок, но не получилось.

Не отдавая себе отчета, Женя громко сказала:

– Замах ногой сильнее.

Девочка обернулась.

– Замах сильнее, – повторила Женя.

И когда, послушав Женю, девочка сделала прыжок и приземлилась, Женя пробормотала:

– Вот так, умница.

«Ты станешь тренером олимпийских чемпионов».

Вечерняя репетиция с Вавой прошла плодотворно. Танец был готов, к пластиковому льду Женя приладилась. Было непривычно, но терпение и труд…

На ночь она слушала очередную аудиокнигу и вспоминала Отрадное.

– Как же без театра? – раздавался из динамиков голос чтеца. – Все как надо: полотна расписные спущены и занавес пунцовый чистого бархата, с кистями золотыми и бахромой. Сейчас эту занавесь подымут, выйдет сбоку Дуняша, ткача дочь, волосы наверх подобраны, напудрены, цветами изукрашены, на щеках мушки налеплены, сама в помпадуре, в руках посох пастуший с алыми и голубыми лентами. Станет князя виршами поздравлять[41].

И снова перед глазами осенняя поездка в усадьбу, зимний бал, гостиница, Дан…

Я так люблю тебя…

Сколько времени ей потребовалось, чтобы понять, как сильно она его любит? Строила из себя независимую, играла, дразнила, пыталась подмять