Ему показалось, что в помещении стало еще холоднее. И давление, которое он чувствовал, спускаясь сюда, тоже нарастало.

Балби начал читать про себя библейскую молитву:

«Отче наш…»

– Всеотец…

«…Сущий на небесах, да святится имя твое…»

– Святейший вор…

«… Да приидет царствие твое…»

– Обманщик…

«…Да исполнится воля твоя…»

– Владыка мысли и памяти, Покровитель войн…

«…И на земле, как на небе».

Пальцы Балби судорожно терзали замок. Безуспешно – тот все никак не поддавался. Тогда полисмен сделал глубокий вдох, и в голове у него прозвучал голос жены: «Спокойно. Тише едешь – дальше будешь, Джек».

Балби немного успокоился и снова взялся за работу, на этот раз медленнее.

– Прими эту истинную жертву и даруй мне силу, чтобы противостоять волку. Победитель Имира[79], создавший мир из плоти этого великана, измени и мою плоть и дай мне заполнить твои чертоги новыми героями.

Теперь в пещере стало уже по-настоящему холодно. Балби продолжал ковырять замочную скважину, пытаясь нащупать проволокой защелку механизма.

«Хлеб наш насущный дай нам на сей день…»

– Приносящий раздоры.

«…И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…»

– Приносящий победу.

«…И не введи нас в искушение…»

– Возьми же меня теперь.

«…Но избави нас от лукавого…»

Харбард прыгнул в воду вместе с Элеонорой, плотно затянув петлю у нее на шее. Балби слышал, как они молотят руками в баке. Раньше он думал, что холод ему только чудится, однако теперь все в этом подземном помещении как будто покрылось тонким налетом изморози. Словно все имевшееся здесь тепло вдруг разом было высосано.

«…Ибо твое есть царство, и сила, и слава во веки веков, аминь».

Наконец половинка наручников отстегнулась.

Повинуясь инстинкту, Балби резко вскочил на ноги и едва не потерял сознание от боли. Он упал вперед и изо всех сил пополз к ступенькам и баку с водой; каждое движение причиняло ему мучения.

А затем он увидел рядом с собой его – архангела Михаила, грозу всех бесов.

Глядя на ангела, Балби решил, что умирает. Тот был высок и очень бледен, с замечательной ярко-рыжей шевелюрой. За спиной у него виднелись большие крылья.

– Повелитель, помоги мне! Повелитель, помоги мне спасти ее!

Балби уже не мог пошевелиться. Он потерял слишком много крови, и боль была невыносимой. Он уткнулся в земляной пол, пытаясь хоть как-то уменьшить свои страдания.

– Я помогу тебе, – сказал ангел.

И тут рядом с Балби послышался звук. Инспектор подумал, что это похоже на стук когтей пробегающей мимо гигантской крысы. А потом голову Балби приподняли. Открыв глаза, он увидел перед собой ужасную, изуродованную улыбку. Дэвид Ариндон наконец пришел по его следу.

Фон Кнобельсдорф провел в зале много дней и находился в состоянии наивысшего возбуждения. К его огромному разочарованию, у фрау Фоллер – или у Леди, как она теперь просила к ней обращаться, – не нашлось для него роли. Он ожидал от нее медитаций, постов, воздержания, словом, каких-то специальных приготовлений. Но она велела ему сосредоточить все усилия на том, чтобы достать приличный кофе, – мол, от этого желудевого суррогата ее уже тошнит.

Это обстоятельство чрезвычайно тревожило фон Кнобельсдорфа, и ему пришло в голову, что отведенную ему роль мог захватить кто-то из остальных рыцарей. Оберштурмбанфюреру не верилось, что такое могло с ним случиться. Все его коллеги относились к Леди крайне подозрительно – пока не познакомились с ней поближе. После этого их сомнения и возражения внезапно растаяли. Фон Кнобельсдорфу очень хотелось бы объяснить это их мужской слабостью перед прекрасным женским ликом, однако он был уверен, что дело не только и не столько в этом. Леди обладала мощным влиянием. Но разве не должен он пользоваться особым доверием этой женщины хотя бы потому, что привел ее в этот замок? То, что ее истинная сущность раскрылась после всего, что он испытал у черного колодца, не могло быть простым совпадением. Леди была призвана – призвана им. И разве он не заслужил благодарности?

Наверное, Макс каким-то образом контролировал свою жену. Он постоянно околачивался где-то неподалеку, повсюду таская за собой этого раскормленного цыганчонка-катамита.

Гулльвейг тоже нервничала, но не из-за церемонии. Долгая кома в этой комнате теней подготовила ее сознание лучше, чем месяцы, проведенные под водопадом или в леденящем холоде среди холмов, как тогда, когда ведьма тщательно планировала свое великое колдовство в прежние годы. Когда Гулльвейг впервые оказалась на земле, ей было еще неизвестно, кто она такая. Теперь же, когда она уже не сомневалась в том, что является фрагментом сознания Всеотца Одина, ей казалось, что колдовать стало намного проще. Этому способствовал и сам замок Вевельсбург.

Много человеческих жизней тому назад, когда Гулльвейг жила в коммуне ведьм в пещерах Стены Троллей на холодном севере, она использовала отчаянные вопли своих умирающих сестер, для того чтобы лучше сконцентрироваться на состоянии транса. Гулльвейг черпала силу из скал, которые впитывали в себя страдания мертвецов. В замке же не было необходимости в каких-то дополнительных жертвоприношениях, ведь в этих стенах произошло больше смертей, чем в пещерах ведьм. Эта леди видела сквозь предметы, слышала бормотание и стоны призраков, различала лица страдальцев в неровностях каменной кладки, чувствовала биение крови, которая столетиями проливалась в этих коридорах.

А нервничала она из-за того, что сущность, пленившая ее за решеткой из теней, была не так уж далека от цели. Гулльвейг знала, что та находится ближе к Всеотцу, чем она сама. Причем эта сущность, встреченная ею у колодца, была слишком сильна, чтобы ее можно было как-то контролировать. К тому же у нее была сабля-полумесяц. В любом случае необходимо отделить старого убийцу, человека, носившего на себе волчье проклятье, от его волчьей натуры. А для этого надо вызвать эту сущность.

Когда убийца будет мертв, нужно будет привлечь внимание волка. Это была сложная, рискованная часть действа. Гулльвейг была уверена только в одном: если сущность у колодца была аспектом Всеотца, она не сможет войти в сон волка; волк был заклятым врагом богов, и поэтому он просто не пустит его туда. Гулльвейг не сомневалась и в том, что сама не в состоянии попасть туда – по тем же причинам. Она знала, что убийца не был человеком в общепринятом смысле этого слова, но и аспектом бога тоже не являлся. Ей трудно было разглядеть его, трудно было уловить суть его натуры. Поэтому ведьма решила, что самый безопасный способ – использовать для этого обычного смертного, которым она могла бы командовать.