образом, не было бы никакой диалектики крайних противоположностей, действующих на человека, а только относительная разница в интенсивности, с которой оказывали бы воздействие разные миддот. Потому райское состояние оставалось бы неиндивидуальным и недиалектическим. Жизнь бы развивалась не в ритме противоположностей, а мягкими колебаниями. Существовало бы высшее состояние поведения, ханхага, благодаря которому человек бы вёл себя в полном согласии с высшей волей. Адам нарушил это высшее состояние, которое также представляло бы живое единство противоположностей, и в результате утратил возможность такого подлинно мистического поведения.

Только эсхатологическая перспектива позволяет нам снова наблюдать возможность состояния, которое сегодня только мистики предчувствуют в своей каввана. Это высший аспект Бога, в котором он называется элохе амен, Бог преданности, а именно, подтверждения. Благодаря этому аспекту божественного действия Бог постоянно обновляет творение природы. Только когда он становится снова видимым, возможно восстановление связи всех вещей, нарушенных Падением, и особенно всех противоположностей. Всё, имевшее недостаток, должно черпать из возможности совершенства, заключающейся в противоположности, и соединиться с ним. Этой высшей возможности человека, укоренённой по ту сторону интеллектуального, в самой скрытой сфере, соответствует возможность его соучастия в единстве и святости Бога и полноте его благословения. Соучастие человека в божественной области, сейчас достижимое только в мистической молитве и каввана, будет полностью представлено и реализовано только в мессианском царстве[848].

Душа человека сотворена из ничего только в экзотерическом смысле. В мистическом смысле она происходит из ацилут и имеет божественную природу. В отличие от душ животных, она не имеет своим источником ни элементы, ни отдельные, ангельские умы. Последняя идея, без сомнения, известная Нахманиду по работе Исаака Израэли, была им отвергнута как «мнение греков»[849]. Человеческая душа глубоко отличается от животной[850]. Наряду с другими каббалистами раннего периода, Нахманид принимает платоновскую точку зрения о душе, согласно которой в человеке существуют разные души, а не только разные способности единственной души. Согласно Нахманиду, anima rationalis человека соединяет рациональное и мистически-интуитивное, и потому он не видит необходимости для дальнейших различий. Тем не менее, вес незаметно смещается ко второй стороне: высшая душа, нешама, происходящая из бина и йесод, это посредник в пророчестве, и через неё человек в состоянии девекут достигает общения с божеством в результате стремления к отпечатавшемуся в ней источнику[851]. Енох и три патриарха, Моисей и Илия достигли этого состояния уже на земле;[852] однако, это не полное unio mystica с божеством, а скорее communio, как мы уже пространно рассматривали в нашем обсуждении темы каввана. В пророческом видении, в котором душа соединяется с объектами своего созерцания, именно в этом состоянии девекут она обретает «познание Бога лицом к лицу»[853]. В этой тоске по источнику высшая душа человека становится способна проникнуть через все промежуточные сферы и вознестись к Богу посредством своих действий, которые, странным образом, здесь соединяются с созерцанием[854].

Эклектичная манера, в которой каббалисты принимали философские учения о душе, также очевидна по тому факту, что, например, Азриэль принимает аристотелевское определение души как формы тела, словно не зная о противоречии между этой идеей и важными каббалистическими учениями[855]. Противоречие приводит к принятию и дальнейшему развитию учения о метемпсихозе. Хотя это учение довольно открыто излагалось в книге Бахир, как мы видели выше, в Провансе и Жероне его странным образом считали за великую тайну. Все авторы без исключения говорят о нём только намёками и туманными аллюзиями. Они не пытаются объяснить эту идею, предполагая её истиной, переданной эзотерической традицией. Термин гил-гул, в целом позже используемый для переселения душ, похоже, пока был неизвестен этим ранним авторам. Вместо этого они предпочитали говорить о сод ха-иббур. Этот термин, буквально «тайна зачатия», используется в Талмуде для методов расчёта календаря, долгое время передаваемых только устно, и идея была в том, что високосные годы, так сказать, оплодотворялись дополнительным месяцем. Но иббур, если необходимо, можно понимать, как «переход», и, без сомнения, в этом смысле термин подхватили кабббалисты. «Тайна иббур» — это тайна перехода души из одного тела в другое, а не реальное явление зачатия, посредством которого после рождения дополнительная душа иногда входит в ту, что родилась с человеком, как это понимали поздние каббалисты[856].

Мы всё ещё не знаем, что заставило каббалистов первого поколения рассматривать это учение в таком строго эзотерическом смысле и какую опасность они видели в его публичном изложении. Крайне маловероятно, чтобы таким фактором был страх перед католической церковью, которая уже осудила это учение. Там, где не были вовлечены христологические элементы, еврейская теология в целом не испытывала помех. Полемика, направленная философами против учения, также должна была скорее стимулировать споры, чем секретность. У Нахманида было множество возможностей опровергнуть философскую критику этого учения. Вместо этого, он прибег к крайне осторожным, а для посвящённых — даже непостижимым утверждениям в своём комментарии к книге Иова, ключ к которой, согласно каббалистам Жероны, заключается как раз в учении о метемпсихозе. Исходя из каббалистической точки зрения, Иов должен был страдать, чтобы загладить грехи, совершённые в прежней жизни. Без сомнения, опираясь на переданные ему традиции, Нахманид обнаружил в словах Елиуя (Иов 33) ясное указание и множество доказательств этого учения, в котором находят разрешение все проблемы теодицеи. Некоторые предписания Библии, прежде всего, учреждение левирата (Втор. 25), согласно которому брат мужчины, умершего без детей, должен жениться на его вдове, объясняются со ссылкой на это учение. Сын от такого брака несёт в себе душу умершего и потому может исполнить в этой жизни заповедь размножения, которую не мог исполнить в предыдущей жизни. Кроме того, женское бесплодие объяснялось заменой душ: когда мужская душа населяет женское тело, женщина становится бездетной[857]. Школа Жероны ещё ничего не знала о переселении через тела животных. Следует также отметить, что, хотя учение о метемпсихозе служит, прежде всего, для объяснения страданий праведника и процветания злодея и предполагает очень широкое и объёмное понятие, в Жероне оно появляется в очень ограниченном масштабе и прежде всего связано с феноменом бездетности. Не все грехи ведут к дальнейшему переселению души, только те, что связаны с размножением. Эти переселения являются не только наказанием и увеличением страдания, но и обновлённой возможностью исправить прежние проступки. Таким образом, переселение душ представляет собой порядок, с помощью которой божественное Милосердие и Строгий Суд поддерживаются в равновесии [858]. Азриэль и другие авторы, очевидно, также сочетают тайну