Задача заключается в том, чтобы создать для советского народа научные труды, проникнутые духом воинствующей большевистской партийности, и оправдать высокое доверие партии и народа.

Партийное собрание факультета идет на высоком идейно-политическом уровне, и это является залогом того, что коммунисты филфака способны возглавить борьбу за глубокую перестройку научной и учебной работы на факультете. (Аплодисменты)»[851].

После этого для заключительного слова к трибуне вышел секретарь партбюро Н. С. Лебедев:

«Товарищи! После выступления тов. Овсянкина мне, собственно, заключать нечего, потому что вся наша работа обобщена, поставлены задачи. Но все же, пользуясь правом докладчика, я хочу отнять у вас несколько минут для ответа по частным вопросам.

Прежде всего, должен сказать, что партсобрание с исключительным единодушием обрушилось на космополитов, на их антинародную, по существу своему, антисоветскую деятельность. Это свидетельствует о том, что наша парторганизация едина, а это, в свою очередь, является залогом успеха в окончательном разгроме, в окончательном выкорчевании и основной группы космополитов и их последователей.

Что касается доклада, то я сознательно центр тяжести перенес на разоблачение. Таково мнение всей группы, которая работала над всеми этими вопросами, потому что у нас еще до сих пор считают Гуковского талантом, даже чуть ли не гением. До сих пор считают Жирмунского крупным ученым в Советском Союзе. Видимо, давно уже настало время переоценить эти таланты. Оказывается, эти таланты засоряют враждебными идеями сознание нашей молодежи, насаждают идеи, враждебные советскому народу. Совершенно очевидно, что это не имеет никакого отношения к таланту. Это не талант.

Я должен в некоторой части поддержать выступление Папковского о том, что это идейно-политическое объединение привело к организационному объединению. Логика борьбы состоит именно в том, что взгляды, враждебные нашей партии, нашему народу, неизбежно должны привести к организации. Трудно, конечно, судить, потому что я не располагаю фактами, но логика борьбы именно такова, что в дальнейшем эта организация могла бы привести к активным действиям контрреволюционного характера.

(С места: Факты – подбор кадров.)

(С места: Расстановка их.)»[852]

Затем Н. С. Лебедев дал и некоторые комментарии к прозвучавшим за два дня собрания выступлениям, в том числе о положении на кафедре классической филологии:

«Что касается замечания т. Вулих, что у нас, де, нет Жирмунского и Гуковского, то вооружитесь микроскопом и попытайтесь обнаружить.

(РЕДИНА: И без микроскопа видно.)

Есть, конечно, и там, потому что это целая система, пронизывающая все области нашей филологической науки, да и не только филологической»[853].

Такой поворот был ожидаем: защитительные речи не поощрялись ни в коем случае. Но когда имя ее учителя И. М. Тронского попало в текст резолюции, Н. В. Вулих нашла силы для его защиты:

«ВУЛИХ: В резолюции также упомянут проф[ессор] Тронский наряду с Жирмунским. Стоит ли его упоминать вместе с Жирмунским и Гуковским?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ [С. С. Деркач]: Тронский упоминается как автор теории стадиальности. Смысл теории стадиальности один – отрицание национальных особенностей культуры, пренебрежение национальными границами, смазывание классовой борьбы. Так что, в общем, Тронский с этой теорией выглядит ничуть не лучше Гуковского или Жирмунского»[854].

В завершение собрания настало время выступить еще раз заведующему кафедрой истории журналистики А. В. Западову – его реплика в защиту Г. А. Гуковского оказалась единственной за два дня этого тяжелого партсобрания, сказанная наперекор оратору. И ее стоит признать, без всяких натяжек, актом гражданского мужества Александра Васильевича. Однако после разговора с членами партбюро мужество покинуло его, чем он не только обрек себя на выступление на предстоящем заседании Ученого совета, но и вынужден был каяться уже в конце этого партсобрания:

«ПРЕДСЕДАТЕЛЬ [С. С. Деркач]: Слово для заявления имеет тов. Западов.

ЗАПАДОВ: Я не считаю, что я принадлежу к числу безродных космополитов; я не считаю также, что меня нужно отрывать от группы безродных космополитов, потому что я к ним не принадлежал и не принадлежу.

Об ошибках космополитического порядка я говорил, это не мои единоличные ошибки, к тому же это ошибки 10‐летней давности. С момента моего поступления в университет я работаю по другой кафедре и по другой специальности.

Я должен сказать партсобранию, что считал и считаю порочной и вредной методологию проф[ессора] Гуковского, что я согласен с той развернутой оценкой его деятельности, которая была дана на партсобрании, и в которой я также принимал участие, и что всей своей дальнейшей научно-педагогической работой я докажу, что правильно воспринимаю решение партии о борьбе с буржуазным космополитизмом и сумею быть борцом именно в рядах партии, а не в каких-нибудь других рядах.

ПАПКОВСКИЙ: Я никогда не причислял Западова к какой-то группе безродных космополитов и считаю это недоразумением. А ошибки действительно есть.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Переходим к предложениям»[855].

Этот прецедент с А. В. Западовым характеризует сложившуюся модель подавления личности, кристаллизовавшуюся к концу 40‐х гг. в сталинском обществе; после случайной реплики, «крика души», ему предстоял уже осознанный выбор – либо стоять на своем и быть внесенным в резолюцию в качестве пособника космополитов, а потому получить за это как минимум выговор по партийной линии, или же сдаться (что давно сделала большая часть из присутствующих в зале). Он присоединился к большинству и выступил на Ученом совете против своего учителя, впрочем, очень сдержанно[856].

Затем была обсуждена резолюция партсобрания, положения которой резюмируют выступления самых ревностных борцов с космополитизмом. Первые три пункта постановления партсобрания гласили:

«1. Поставить вопрос перед деканатом и ректоратом о необходимости организационных выводов к ряду работников филологического факультета, зараженных идеологией космополитизма.

Для этого рекомендовать:

а) Пересмотреть состав Ученого совета факультета с тем, чтобы полностью обеспечить в его работе партийную линию в науке.

б) Пересмотреть состав ведущих кафедр факультета и провести укрепление кафедр за счет марксистски подготовленных научных кадров.

в) Пересмотреть состав аспирантов с точки зрения их пригодности к ведению научной работы в духе требований марксистско-ленинской науки.

2. Рекомендовать декану обсудить на открытом Ученом совете вопрос о деятельности подвизающихся на факультете космополитов в литературоведении.

3. Партийным группам усилить идейно-политическое воспитание профессорско-преподавательского состава и студенчества с целью искоренения остатков влияний буржуазного космополитизма…»[857]

Что же касается предстоящего заседания Ученого совета факультета, то объявление о нем сделал Г. П. Бердников:

«Я бы хотел обратиться к нашим коммунистам с таким вопросом. В резолюции сказано о том, что этот вопрос, который мы сегодня обсуждали, нужно поставить перед Ученым советом.