Положив на ступеньки фокус, замаскированный под свадебныйподарок, я сняла с плеча сумку и пристроилась за подружкой невесты, скромненькосложив ручки перед собой.

Ага, вот так.

— Рэйчел! — начал Трент, отняв руку у Элласбет.

— Нет-нет, продолжайте! — замахала я руками, хотявнутри напряглась, как нажравшийся бримстона пикси. — Все в порядке,

Крашеные губы Элласбет сжались в ниточку. Фата бы тебе непомешала, подумала я и вспомнила о собственной раскраске, наляпанной впоследнюю минуту.

Пылая зелеными глазами, Элласбет взяла Трента под руку иповернулась ко мне спиной — плечи ее вздрагивали. Попик прокашлялся и начал стого места, где остановился, заговорил о силе преданности, понимания ипрощения. Я от него отключилась — надо было успокоить собственный пульс,поскольку какое-то время придется пробыть здесь.

Собор был красив, запах дикой моркови угадывался в спертомвоздухе. На всех доступных горизонтальных поверхностях стояли цветы, даже навертикальных кое-где — букетики, приколотые к лентам. Экзотические вьющиесярастения, лилии, но лично мне больше нравятся цветы попроще. Всемирно известныецветные витражи помутнели от тумана и лунного света, и тени окрестных деревьевплавали по ним драконовыми кругами. Мерцали свечи, и тихий голос попа звучал,как обретшая голос пыль.

Я заморгала, сообразив, что Ал строит мне глазки, глядяповерх будущей пары. Рядом с ним хмурился Квен. Они были оба в прекрасныхчерных фраках, похожих на парадную форму из какой-нибудь классическойкосмической оперы восьмидесятых. Я занервничала, поправила на себе платье.Откуда-то на нем взялось пятно, а букета, чтобы его прикрыть, у меня не было.Вот так всегда, когда опаздываешь,

Я обернулась к публике, увидела Дженкса, подмигивающего мнес потолочных балок. С него густо сыпалась пыльца, и Таката чихнул в созданном Дже иксом солнечном луче.

— Будь здоров, — сказала я ему одними губами, и онприподнял густые брови. У пожилой рок-звезды лицо было не спокойным, нопокрытая шрамами вервольфица рядом с ним — его барабанщица Рипли — явновеселилась. Слава богу, Таката был в нормальном костюме, а не в оранжевомкошмаре, в котором я его когда-то видела. Даже его белокурые волосы лежали впорядке, и на шее был заметен амулет, который их и уложил. Посмотрев на менячерез зал, он так же одними губами сказал:

— Что ты тут делаешь?

— Работаю, — ответила я беззвучно.

И посмотрела на стоящих за ним мистера Рея и миссис Саронг.Они были похожи на детишек, вместе готовящих какую-то проказу. Но мне этобезразлично, скоро все кончится.

Наконец-то я набралась духу и посмотрела на Айви. И меняпробрало страхом — она была оцепенелая. Ничего не выражающее лицо и пустота вглазах. Я видела у нее такой вид, но никогда это не было так сильно. Она простоотключила себя. В идущем ей изящном сером платье и широкополой шляпке она быластрашно похожа на свою мать, сидящую у нее за спиной. Айви сидела,выпрямившись, между Пискари и Стриж. Светловолосая вампирша глянула на меняревниво — очевидно, она вошла теперь в камарилью Пискари, несмотря на ту мелкуюдеталь, что Пискари выпустили из тюрьмы благодаря интриге Ала, а не еекрасноречию в зале суда. Мне оставалось только верить, что Айви не пропадет —спасти ее было не в моих силах. Спастись она может только сама.

Увидев мои страдания при виде Айви, Пискари мне улыбнулся —издевательски и уверенно. Я с шипением выпустила воздух сквозь зубы — демонскийшрам пронзил меня теплым покалыванием. Черт побери, этого я не учла. И в злостисказала ему беззвучно, губами:

— Мне нужно с тобой говорить.

Пискари наклонил голову — он невероятно естественно выгляделв каком-то подлинном египетском наряде. Очевидно, решив, что разговор пойдет обАйви, он поднял ее безжизненную руку и поцеловал.

Я застыла, вдруг ощутив, что Трент наблюдает за мной уголкомглаза. На самом деле вся церковь больше смотрела сейчас на нас с Пискари, чемна венчающуюся пару. И если сжатым зубам Элласбет можно было верить, она была вбешенстве.

Я скривилась и попыталась принять угрожающе-бандитский вид,что было трудновато в кружевном платье с цветами в волосах.

— Не про Айви, — сказала я без звука. — Мне нужнатвоя защита. Для меня и для Кистена. И мне есть чем тебя заинтересовать.

Пискари был несколько сбит с толку моим запросом, но кивнули глубоко задумался. Добродушно-веселая улыбка Ала стала злобной, а за спиной уТакаты миссис Саронг и мистер рей заговорили приглушенными голосами, так чтолюбой внутриземелец мог бы подслушать. Удовлетворение на лице Стриж сменилосьненавистью, а Элласбет… Элласбет так вцепилась в руку Трента, что побелеликостяшки пальцев.

В торжественные каденции поповского речитатива грубоворвался звонок чьего-то телефона, и у меня глаза на лоб полезли. Звонокисходил от… от меня?

О господи! —подумала я, обмирая и шаря у себя пальцами за вырезом.Мой телефон. Дженкс, черт бы тебя побрал! — подумала я, злобно таращась впотолок под вылетающую из меня мелодию «Чудесный день для свадьбы». Я жепоставила на виброзвонок. Черт побери, ведь ставила же!

С пылающим лицом я наконец его выудила. Дженкс ржал изверхних окон, Таката закрыл лицо руками, стараясь не расхохотаться. Нервнаядрожь пробежала по всей церкви, а я посмотрела на входящий номер. Гленн.

Меня захлестнуло адреналином.

— Прошу прощения, — сказала я с неподдельнымчувством. — Я очень извиняюсь, очень, я отключала звук. Честно.

Таката рассмеялся в голос, и я покраснела, вспомнив, откудая сейчас этот телефон выуживала.

— Прошу прощения, я должна ответить. — Элласбет из себявыходила, а попик с кислой мордой махнул мне рукой — дескать, если надо, такнадо. Я открыла телефон и повернулась спиной ко всем.

— Привет, — сказала я, и голос отразился в телефонеэхом. — Я на свадьбе Каламака, слушают все. Что добыл?

Скандал — дальше некуда.

Треск помех сказал мне, что Гленн все еще в пути. Он ответил:

— Рэйчел, ты на свадьбе? Ведьма, да ты по самую задницусумасшедшая!

Я полуповернулась и пожала плечами, глядя на попа:

— Извините, — изобразила я губами, но внутри ужепереключилась на полные обороты.

По крайней мере Гленн понял мой намек о публике, которая всеслышит, и будет выбирать слова поаккуратнее.

— У меня все документы, — сказал Гленн, и моенапряжение дошло до пика. — Можешь работать.

Я переступила с ноги на ногу, чтобы ощутить приятное постукиваниепейнтбольного пистолета по коже. Хотя я надеялась, что он не понадобится.

— Кстати, Гленн, Дженкс мне так и не сказал, сколько тымне за это заплатишь.