Дверь за мной закрылась, но автобус не тронулся. Я глянулачерез дверь на водителя, и он показал мне, чтоб я перешла перед ним дорогу.Либо он джентльмен, либо просто хотел посмотреть, как я зайду в церковь вкрасивом платье подружки и бандитских сапогах.

Дженкс хихикнул. Набрав в легкие влажного воздуху, необращая внимания на прижатые к стеклам лица, я подобрала платье, чтобы незапачкать подол, и перешла улицу с односторонним движением сквозь озаренныйфарами туман.

В круге влажного света стоящий наверху лестницы швейцар сталв охранительную позу.

— Я его уберу, — сказал Дженкс. — А то у тебяволосы могут растрепаться.

— Не-е-е-е, — ответила я, краем глаза заметив, какнакренился не двинувшийся с места автобус — все бросились к окнам на моейстороне. — Я сама.

— Наша девочка, — одобрил Дженкс. — Секунду безменя проживешь? Я бы осмотрелся.

— Ага, — ответила я, начиная подъем по ступеням сподобранным платьем.

Дженкс взмыл в воздух и улетел, а я, добравшись до верхнейступеньки перед дверьми, поправила платье и улыбнулась швейцару. Он былсмуглым, как Квен, и я подумала, не из личных ли он слуг Уитонов.

— Мне очень жаль, мэм, — сказал он с легкимкалифорнийским акцентом, — но свадьба уже началась. Вам придетсяподождать, пока начнется прием.

— Тебе еще не так будет жаль, если ты немедленно неуберешься с моего пути, — сказала я с достаточно ясным предупреждением, ноон видел красивое платье и подарок с бантиком — вот и решил, что я зайчик.Зайчик-то я зайчик, но в бандитских сапогах.

Я двинулась мимо него боком, и он взял меня за плечо. Ой,вот это была ошибка.

Дженкс спикировал сверху как раз в тот момент, когда яразвернулась, поймала швейцара за руку и вдвинула локоть ему в нос, даже неуронив подарка.

— Ой, это ж больно! — вскрикнул пикси, а человекотступил назад, закрывая рукой сломанный нос и сгибаясь от боли. Глаза его былизалиты слезами.

— Извини, — бросила я, отряхнула платье и взялась задверь.

Позади раздался приветственный клаксон автобуса. Обрамленнаядверным проемом, я повернулась и послала всем вампирский воздушный поцелуйчик.

Однако привратник не был без сознания, и мне надо былодвигаться до того, как он опомнится и попытается что-нибудь сделать. Я вплыла вцерковь — платье дало мне возможность пройти между зеваками, набившимися отдверей до купели, без малейшего сопротивления — кроме шепота.

Кожа гудела адреналином, на меня нахлынула волна цветочныхзапахов. В церкви стоял озаренный свечами полумрак, тихий речитатив служителябожьего создавал ощущение уюта. Судя по всему, обряд только начался. Отлично.Мне надо подождать, пока придет сигнал от Гленна, а когда это будет, я незнала.

В заднем ряду кто-то обернулся, и началась цепная реакция —головы стали поворачиваться ко мне. Я сбилась с шага, сделала глубокий вдох.Черт побери, здесь мэр, и… Таката? Я буду арестовывать Трента на глазах уТаката? Да, теперь я знаю, что такое волнение перед выходом на сцену.

Как я и думала, Пискари был в переднем ряду вместе с Айви иСтриж, и мне пришлось подавить приступ ярости, что он отдал Кистена кому-то наубийство ради какого-то извращенного удовольствия, а еще — что его влияния в ОВхватает, чтобы это ему сошло с рук. Но мне, как ни противно, нужна его помощь,и придется быть, мать его так и этак, политически корректной.

На Айви я не могла смотреть — пока что. Но я узнала подсерой широкополой шляпой рядом с Пискари ее напряженную спину. Отец Айви тожебыл здесь, и, очевидно, ее мать — снежная королева из Азии, сидевшая рядом сэтой элегантной изможденной фигурой. Необычно было появление мистера Рея имиссис Саронг — они держались вместе в отсутствие своих обычных стай. Ал стоялрядом с Трентом — увидев меня, осклабился — и это чисто Аловское выражение лицастранно было видеть на скуластом азиатском лице Ли. Квен стоял рядом с ним,лицо его было непроницаемо. Он прошептал что-то Тренту, и пальцы Элласбетсильнее сжались на руке жениха.

На стороне невесты полно было худощавого загорелого народу.Меня они не слушали, а одеты были — как массовка спилберговского фильма вшмотье с голливудского склада. Вообще-то им надо быть поосторожнее, если нехотят, чтобы их маленькая тайна стала известна. Видит бог, для меня они всебыли на одно лицо.

Речитатив попика слегка сбился, когда снаружи вошел швейцар.Я оглянулась предостерегающе, увидела, что рука его все еще у носа, а белыйплаток заляпан кровью.

Пискари медленно повернулся на запах крови. Улыбнулся мнеочаровательно, так что у меня собственная кровь загорелась. Он знал, что я егоненавижу, и ему это нравилось. Швейцар от внимания Пискари побледнел, и когдаКвен ему показал жестом, чтобы ушел, скрылся мгновенно, пытаясь спрятать кровь.

— Уверена, Рэйчел? — спросил меня Дженкс. — Ато всегда можешь уйти на покой и открыть лавку амулетов.

Я подумала о Кистене — и меня ниоткуда пронзило страхом.

— Уверена.

Поддернув сумку, я сунула фокус под мышку и направилась калтарю. Дженкс взмыл к балкам, мне вслед понесся шепот. Глаза сливокцинциннатского общества устремились на меня, а я, размазывая сапогами лепесткина полу, про себя молилась, чтобы не поскользнуться на них и не сесть назадницу.

Бормотатель в рясе, отчаявшись вспомнить, на чем прервался,листал библию в поисках шпаргалки, и челюсть у него тряслась, хотя он пыталсясделать вид, что ничего не произошло. То, что он меня в упор не видел, говорилоо многом. Квен наклонил голову в мою сторону, а когда бедный попик затихсовсем, ко мне повернулся Трент.

Ладно, не спорю. В белом фраке, с почти прозрачнымиволосами, чуть шевелящимися на слабом сквозняке, он был неотразим. Элегантный,лощеный, он даже сердитым взглядом посмотрел неотразимо. Весь, от бутоньерки счерной орхидеей и до вышитых носков он был — вершина элитной силы и изящества.И был он на самом деле реально взбешен — если судить по холерическому взглядузеленых глаз.

Элласбет повернулась вместе с ним — тщательно отделанноеплатье с расправленным треном зашелестело на весь собор. Бели Трент былнеотразим, Элласбет была неотразима в энной степени — ее красоту подчеркивалидеальный макияж и великолепное платье. На отчетливо выделяющихся скулахзаиграл едва заметный румянец, и я залюбовалась искусством гримера, которыйсумел скрыть ее загар и сделать эту красоту фарфоровой. Но волосы у нее всеравно выглядели как дешевая подделка под волосы Трента, тем более при свечах.

А подружка невесты была в том уродливом зеленом платье, и якриво ей улыбнулась извиняющейся улыбкой. Кто бы сомневался, что Элласбетвыберет именно его.

— Простите за опоздание, — сказал я весело и громко внапряженном молчании. — Автобус застрял — жуткие пробки на улицах.