class="p1">Избери жизни надежды своим призом обманчивым".

Когда безжалостный страшный Голос замолк,

Бесконечно поднимались в Савитри,

Как залитые луной гребни содрогающегося паводка,

Движения мыслей, рожденные из безмолвия некоего,

Бегущие по морю ее немого бездонного сердца.

Наконец, она сказала; ее голос был Ночью услышан:

"Я не кланяюсь тебе, о маска смерти огромная,

Черная ложь ночи, предлагаемая душе человека запуганной,

Нереальный конец вещей неизбежный,

Ты — мрачная шутка, играющая с духом бессмертным.

Я гуляю, сознавая бессмертие.

Победный дух, силу свою сознающий,

Не как просительница я в твои ворота вошла:

Неубитая, я пережила хватку Ночи.

Мое главное сильное горе моим не движет умом;

Мои непролитые слезы превратились в жемчужины силы:

Я трансформировала свою неудачно сформированную хрупкую глину

В тяжесть статуи души.

Ныне в борьбе великолепных богов

Мой дух будет упрямым и сильным,

Противостоя отказам многочисленным мира.

Я не сгибаюсь с подчиненной толпою умов,

Что бегут подбирать нетерпеливыми руками довольными

И выковыривают из грязи среди множества топающих ног

Его презрительные мелкие уступки слабому.

Мой труд — богов борющихся:

Принуждая на медленные, неохотные годы

Пылающую волю, что царит за пределами звезд,

Они возлагают закон Разума на работы Материи

И желание души у бессознательной Силы земли отвоевывают.

Во-первых, Сатьявана я требую,

Моего мужа, проснувшегося в очаровании леса

От своих одиноких грез долгого чистого детства,

Желанных, но не для его жизни прекрасной.

Дай, если должен, или откажись, если можешь".

Смерть склонила голову в презрительном холодном согласии,

Строитель для человека этой грезе подобной земли,

Которого дразнит тщетой всех даров, ею подаренных.

Возвысив свой гибельный голос, сказал он:

"Я снисходителен к грезам, которые мое касание разрушит,

Тоскующему сердцу его отца я уступаю

Королевство и силу, утраченных друзей и величие,

Царские атрибуты для его мирной старости,

Бледную пышность клонящихся к закату дней человека,

Посеребренную, увядающую славу падения жизни.

Тому, кто мудрее стал благодаря враждебной Судьбе,

Я возвращу блага, которые душа предпочитает обманутая

Имперсонального ничто обнаженной величественности.

Чувственное утешение света я дам

Глазам, что могли найти более обширное царство,

Более глубокое зрение в их ночи бездонной.

Этого тот человек желает и просит напрасно,

Пока живет на земле и лелеет надежду.

Назад, из величия моего опасного царства,

Иди, смертная, на свой маленький земной шар разрешенный!

Спеши, быстроногая, чтобы не убить свою жизнь.

Великие ты нарушила законы, ступай,

Открой, наконец, взгляд их мраморных глаз на себе".

Но Савитри ответила презрительной Тени:

"Мир-Дух, я духом равным тебе была рождена.

Моя воля — тоже закон, моя сила — бог.

Бессмертна я в своей смертности.

Перед неподвижным взором я не дрожу

И перед неменяющейся иерархией мраморной,

Что смотрит каменными глазами Закона и Рока.

Своим живым огнем моя душа может их встретить.

Из своей тени отдай мне назад

В цветущие просторы земли Сатьявана,

В сладостную скоротечность человеческих членов,

Чтобы соединить с ним пылающее желание моего духа.

Я желаю нести с ним древней Матери груз,

Я желаю следовать с ним земною тропою, что ведет к Богу.

Вечные пространства еще откроются мне,

Пока странные горизонты вокруг нас далеко отступают,

Путешествующих вместе в обширном неведомом.

Ибо я, что шла с ним по путям Времени,

Позади его шагов любую ночь могу встретить

Или изумительный невообразимый рассвет,

Что прольется на нас в Запредельном нехоженом.

Куда бы ты не вел его душу, я буду преследовать".

Но противостоя ее требованию, неумолимый,

Утверждая непреложный Декрет,

Утверждая неумолимый Закон

И сотворенных созданий ничтожность,

Долетел из катящихся пустошей ночи

Рожденный из загадки непостижимых глубин

Голос величия и насмешки пугающей.

Подобно тому, как когда штормоволосое море-Титан

Бросает пловцу грозный смех,

Вспоминая всю радость, что волны его утопили,

Так из тьмы суверенной ночи

Против безграничного сердца Женщины поднялся

Вселенской Смерти крик всемогущий:

"Имеешь ты крылья бога или ноги, что на звезды мои могут встать,

Создание хрупкое, что домогается с храбростью,

Забывая свои границы мысли, свою смертную роль?

Их орбиты были проложены прежде, чем твоя душа сформирована.

Я, Смерть, создал их из моей пустоты;

Все вещи на них я воздвиг и все разрушаю.

Я сделал миры своей сетью, каждая радость — петля.

Голод, влюбленный в свою жертву страдающую,

Жизнь, что пожирает: таков мой образ в вещах.

Смертный, чей дух есть мое дыхание скитающееся,

Чья скоротечность была придумана улыбкой моей,

Беги, свою жалкую добычу прижимая к груди своей трепетной,

Пронзенной моей острой болью, которую не скоро Время залечит.

Слепой раб моей глухой силы, которого я заставляю

Грешить, за что могу я наказывать, желать,

За что я могу бичевать тебя отчаянием, горем,

И ты придешь, кровоточа, ко мне, наконец.

Твое ничтожество узнано, мое величие известно,

Не пытайся попасть на запретные, счастливые земли,

Предназначенные душам, что могут моему повиноваться закону,

Чтобы в их мрачных часовнях твоя поступь не разбудила

От тревожного железносердечного сна

Фурий, которые мстят осуществленным желаниям.

Страшись, чтоб в небесах, где страсть надеялась жить,

Где берут начало Неведомого молнии, ужаснувшаяся,

Одинокая, рыдающая, преследуемая гончими неба,

Израненная и покинутая душа, ты не спасалась

Сквозь долгую пытку столетий,

Не многие жизни неутомимый Гнев истощают,

Который утолить Ад не может и смягчить небесная милость.

Я сниму с тебя черную вечную хватку:

Сжимая в сердце своей судьбы мелкие горести,

Ступай с миром, если для человека есть мир".

Но Савитри ответила, встречая насмешку насмешкой,

Смертная женщина Господину ужасному:

"Кто этот Бог, которого придумала ночь,

Презренные миры создающий презрительно,

Что сделал для тщеты лучистые звезды?

Не он свой храм возвел в моих мыслях

И сделал его священный пол моим человеческим сердцем.

Мой Бог — это воля и триумфы на дорогах его,

Мой Бог — это любовь и все страдания сладостные.

Ему предложила надежду я в жертву,

Мои страстные желания отдала как обет.

Кто запретит или воспрепятствует его ходу,

Быстрому, чудесному возничему?

Путешественник миллионов дорог жизни,

Его шаги, со светилами небес близко знакомые,

Ступают без боли по мощеным мечами площадям ада;

Туда он спускается точить вечную радость.

Золотые крылья любви имеют силу развеять твою пустоту:

Глаза любви, подобные звездам, смотрят через ночь смерти,

Нагие ноги любви ступают по самым твердым мирам.

Она трудится в глубинах, в высотах ликует;

Она твою вселенную, о Смерть, переделает".

Она сказала и какое-то время не отвечал голос ей,

Они по бездорожной шли ночи

И тот проблеск был, как бледный глаз,

Беспокоящий тьму своим взором неясным.

Затем вновь наступила глубокая и опасная пауза

В том