Время, свободное от занятий магией, я, как правило, проводилв обществе милой сестрицы Кэтрин. Я возил ее в Новый Орлеан, где мы посещалиоперу, балет или драматические представления, обедали в лучших ресторанах, апотом гуляли по городским улицам. Таким образом Кэтрин получала возможностьпосмотреть мир — удовольствие, которому женщина в те годы могла предаватьсялишь в соответствующем сопровождении. Должен заметить, что сестра моя, изящное,хрупкое создание со смуглой кожей и прекрасными темными волосами, по-прежнемуоставалась воплощением невинности; она была исполнена любви, а вот ум исообразительность отнюдь не входили в число ее достоинств.

Постепенно я стал сознавать, что кровосмешение, процветавшеев нашем семействе на протяжении многих поколений, повлекло за собой довольнопечальные последствия. Изучая внешность и характеры своих многочисленныхродственников, я пришел к выводу, что слабоумие — не лишенное, впрочем,определенного очарования — явление среди них весьма широко распространенное.Многие из них обладали ведьмовским даром, некоторые имели ведьмины метки — или,как их еще называли, дьявольские отметины — родимые пятна своеобразной формы, азачастую и пресловутый шестой палец на руке, причем вид его мог быть самымразным.

У некоторых наблюдался лишь крошечный отросток, выступавшийиз края ладони или прилепившийся к мизинцу. У других он располагался рядом сбольшим пальцем и порой не уступал ему по величине. Впрочем, где бы нинаходилась эта ведьмина метка, обладатель непременно видел в ней нечтопостыдное.

В часы досуга я подробно познакомился с историей Шотландии.Научные труды, посвященные этой стране, я читал под самым носом у призрака.Однако же, полагаю, занятия мои были для него тайной, ибо, усаживаясь в креслос книгой в руках, я всякий раз приказывал скрипачу исполнять режущую слухмелодию. Борьба с музыкой быстро утомляла призрака, и он предпочитал покинутьмою комнату и отправлялся искать расположения у матери.

Вот и прекрасно, говорил я себе и без помех предавалсячтению. Из книг следовало, что Доннелейт был всего лишь маленьким городишкой.Однако, согласно историческим хроникам, знавал он и лучшие времена. На главнойплощади даже стоял когда-то величественный собор. Была там и школа. В соборехранились мощи одного из великих католических святых, поклониться которымстекались верующие со всей страны, проделывая ради этого длинный и нелегкийпуть.

Все полученные сведения я хранил в своей памяти, намереваясьиспользовать их в будущем и твердо веря, что однажды я отправлюсь в Шотландию иузнаю там все, что связано с историей Доннелейта и его обитателей.

Мать, однако, подняла меня на смех и под прикрытием музыкисказала:

— Лучше как следует расспроси его. И тогда ты сампоймешь: он никто и ничто и явился прямо из ада. Все остальное — сущаяглупость.

Я последовал ее совету.

И вскоре пришел к выводу, что мать была совершенно права. Яспросил его: «Кто создал мир?» И услышал пространные рассуждения о том, чтоземля, туман и духи существовали вечно. А в ответ на вопрос о том, довелось лиему стать свидетелем рождения Иисуса Христа, он заявил, что это случилось непри его жизни и что он видел только ведьм.

Когда же я заговорил с ним о Шотландии, он начал проливатьслезы о Сюзанне и делиться со мной душераздирающими подробностями ее ужаснойкончины, все время повторяя, что несчастная умерла в страхе и муках. ЮнаяДебора, содрогаясь от горя, смотрела, как мать ее всходит на костер, сообщилон. А потом явились злые колдуны из Амстердама и, очаровав девочку, забрали еес собой.

— Что это были за колдуны? — осведомился я.

— Это ты скоро узнаешь сам, — последовалответ. — Они наблюдают за тобой. Будь осторожен, ибо они слишком многознают и способны причинить тебе вред.

— Почему же ты не убьешь их?

— Для этого пока что нет причин. Но будьосторожен, — повторил он. — Все они отъявленные лжецы и вдобавок ковсему алхимики.

— Скажи, а сколько тебе лет? — поинтересовался я.

— У меня нет возраста.

— Почему ты оказался в Доннелейте?

Дух промолчал.

— А как ты очутился здесь? — не унимался я.

— Я уже говорил: меня вызвала Сюзанна, — заявилпризрак.

— Но ты был здесь еще до Сюзанны.

— До Сюзанны здесь вообще ничего не было, —возразил он. Примерно так проходила большая часть наших разговоров. Духразжигал мое любопытство, но в рассказах своих никогда не заходил слишкомдалеко и не приоткрывал завесу тайны.

— Тебе следует идти к матери и помочь ей, — вконце концов говорил он. — Она нуждается в твоей силе.

Это означало, что я должен принять участие в магических экспериментахМаргариты. Я не возражал. Однако каждый раз обещал себе, что, если она опятьвозжигает зловонные свечи и бормочет по-латыни непонятные ей самой заклятия, яне задержусь в ее комнате ни на секунду.

Вслед за Лэшером я вошел в кабинет Маргариты. Она только чтопринесла к себе чрезвычайно слабого, но живого младенца, которого мать-рабыняоставила у дверей церкви. При виде этого крошечного создания сшоколадно-коричневой кожей, такого же цвета кудряшками и маленьким розовымротиком у меня едва не разорвалось сердце. Судя по тщедушному виду, ребенок былне жилец на этом свете. Это обстоятельство, несомненно, радовало Маргариту, иона в тот момент напоминала несмышленого ребенка, забавлявшегося с пойманным ипосаженным в стеклянную банку жуком. Когда дело касалось ее опытов, она бывалана редкость жестока. Судя по всему, ей даже в голову не приходило, что этохнычущее хилое существо принадлежит к роду человеческому.

Маргарита заперла двери, зажгла свечи и, встав на коленивозле младенца, попросила Лэшера войти в крошечное тельце. Дабы ободрить его,она нараспев произнесла заклинание:

— Смотри его глазами, говори его ртом, дыши еголегкими, ходи его ногами, живи в каждом ударе его сердца…

У меня возникло ощущение, что стены комнаты то раздвигаются,то сжимаются, хотя на самом деле ничего подобного, разумеется, не происходило.Все предметы, способные издавать грохот и дребезжание, пришли в движение:бутылки звякали, колокольчики звенели, ставни хлопали… — и все это вместесоединялось в одну непрерывную мелодию. На моих глазах крошечный темнокожиймладенец претерпел поразительные изменения: беспорядочные движения тоненькихручек и ножек стали более уверенными, а личико приобрело вполне взрослое и, какмне показалось, злобное выражение.

То было уже отнюдь не дитя. Хотя маленькое тельце вфизическом отношении оставалось прежним, внутри находился взрослый мужчина,который теперь получил над ним полную власть.