— С той стороны скальный массив!

Яфет видел побелевшие лица. Подземный бункер Генеральногоштаба соединяется с туннелем с другой стороны, никто не может подобратьсяотсюда…

Стальную скорлупу бункера тряхнуло, столы задвигались,съехал и со звоном рухнул на пол монитор. В металлической стене появилосьбагровое пятно, быстро превратилось в оранжевое. Пошла волна теплого, а затемжаркого, как в пустыне, воздуха.

Внезапно мигнул и погас свет, только оранжевое пятно росло,от него посыпались искры.

— С той стороны силовой кабель! — воскликнулкто-то с отчаянием. — Теперь отключатся все кондиционеры…

От страшного огненного пятна шел красный пугающий свет.Металл на глазах плавился, потеки сползали густые, как вишневый клей. Сверхутреснуло. Металл, не выдерживая внезапного расширения, лопался как хрупкоестекло. Куски выдвигались, словно их выдавливало поршнем, затем все разом стяжелым грохотом обрушились на пол.

В страшную дыру с оплавленными краями медленно шагнули с тойстороны трое. Олега с двух сторон поддерживали гориллообразный десантник впятнистом комбинезоне и красивая женщина в разорванном платье. Олегу на головуи плечи сорвались оранжевые капли расплавленного металла, но исчезли, словновпитались.

Десантник сразу же выпустил Олега и взял всех на прицел.Олег почти висел на женщине, она изо всех сил поддерживала его тяжелое тело.Правая половина ее лица была залита кровью, а Олег — так словно искупался возере крови весь.

На входе он задел голым плечом острый как бритва выступметаллической стены. Все инстинктивно напряглись, ожидая увидеть глубокийпорез, брызнувшую кровь… но металл вспыхнул и потек оранжевыми наплывами,словно воск по догорающей свече.

Аттила подбежал с грацией носорога, поддержал Олега с другойстороны, ногой подгреб кресло, усадил, тут же наложил руки на плечи, началчто-то нашептывать в ухо.

Ганзард вскрикнул:

— Фантомы — понятно, но как ты…

— Прямо, — ответил Олег слабым голосом. Он указалглазами на Мрака. — Мне так посоветовали…

А Юлия сказала измученно:

— Дверь далеко, а он такой слабый…

Воздух с каждым мгновением становился тяжелее.

Ганзард сказал торопливо:

— Через полчаса все задохнемся. Линии обесточены, лифтыне работают. Не выбраться. Ждать, когда за нами придут?

Тяжелое молчание нарушил громила с пулеметом в руках:

— Кто?.. Где я прошел, те уж точно… не придут. А гдепрошел Олег, там и микробов не осталось, он аккуратный.

Аккуратный повел налитыми кровью глазами по всему помещению.Вспыхнул свет, зажглись экраны. Над потолком медленно зашелестели гигантскиелопасти воздухозаборников.

— Нашли о каких пустяках думать, — сказал онраздраженно.

Мрак медленно опустил пулемет. В глазах был восторг.Наклонился к уху Юлии, шепнул:

— Вижу, метастазы, действительно, того… рассосались. Идаже заработали.

— Что значит, заработали?

— Он теперь не простой скат-гнюс! Наверное, атомный.

Кровь из ран и порезов на теле Олега уже не сочилась, новолосы слиплись и торчали гребнем, правая сторона закрыта синим с багровостьюкровоподтеком, зато левый глаз смотрел с интенсивностью зеленого лазера.

Бледный как смерть Кропоткин гордо выдержал его взгляд.Спина выпрямилась, плечи расправились.

— Новое не рождается без крови, — сказал Олегхриплым голосом. — Но преждевременные роды означают смерть.

Он внимательно смотрел на всех, словно видел впервые. Иливидел их в другом диапазоне, как видит пчела или радиотелескоп.

Губы Кропоткина тряслись, он не мог вымолвить ни слова.

Рука потянулась к поясу, пальцы медленно расстегнули кобуру.Глаза не отрывались от лица Олега. Над виском этого Тайного чернело пулевоеотверстие, сейчас забитое сгустком крови. Вокруг застыла темно-коричневаякашица. Из середины, куда попала пуля, выступила густая красная капля, медленнопоползла по щеке, а потом как будто спохватилась и мгновенно ушла под кожу.

— Я готов, — ответил Кропоткин бесстрашно. —Честь останется и в новом мире!.. И никто уже не остановит прогресса… С этогодня — мир един.

Глядя прямо в лицо Олегу, он поднес ствол пистолета к своемувиску, усмехнулся красиво и бесстрашно. Палец с силой нажал на спусковую скобу.Под звукопроницаемым куполом выстрел показался орудийным залпом.

Юлия со слезами на глазах, не обращая внимания на глубокуюцарапину у себя на скуле, обняла Олега сзади за шею.

— Олег, — сказал Яфет подавленно. — То, чтоон сказал… верно? Неужели нельзя… остановить?

— А ты хотел бы? — прорычал Олег. — Разветеперь ты… не диктатор всей планеты Земля?

Красивое лицо Яфета пошло пятнами.

— Тебе надо, чтобы я признался… что ты несколько… вчем-то… прав?

— В чем-то, где-то, временами, — сказал Олег стоской. — А как на самом деле?

Яфет скрипнул зубами. Щека болезненно задергалась.

Он сказал с болью, голос сорвался на крик:

— Ты знаешь, я добивался не этого!.. Единствочеловечества… это еще не диктатура. А этот человек… он… он же…

Олег прервал:

— Ладно… Я просто не хотел разочаровывать парня. Пустьтам… в своем диктаторском раю… думает, что свершилось… Для чего, по-твоему, яостался вне купола? Жаль, пропустил момент, как тебе вручали жезл императоравсей Земли… А то и орден спасителя Человечества…

Яфет стиснул зубы, но смолчал. Исхудавшее лицо Олега всееще, как у покойника, восково-желтое, дыхание из простреленной груди вырываетсяс хрипами, там булькает, сипит, клокочет, лохмотья легких болтаются, как тряпкина ветру, но жизнь в здоровом глазу разгорается все ярче, а голос звучитбуднично, словно… словно на нем ни одной царапины!

— Значит, — переспросил Яфет жадно, — всеостановлено?

— Да, — ответил Олег. — Остановлено. Нодиктатура этого придурка — еще не самое худшее, что нас ожидало.

По лицу Яфета было видно, что не согласен, но смолчал,наткнулся взглядом на заплаканное личико Юлии. Девушка со слезами на глазахнебрежно стерла кровь со щеки, поморщилась от боли и снова устремила влюбленныйвзгляд на Олега.

— Зачем, — спросил Яфет зло, — притащилребенка?

— Привязалась, — ответил Олег сипло. — Игнал, и даже бил — не отстает.

— Ты чума для женщин, — вырвалось у Яфета. —Эх… Да, я проиграл, проиграл… Тебе это хочется услышать? Проиграл!.. Черт бытебя побрал!.. С вашей помощью, Юлия. Кстати… раз уж вы здесь, то вам пораприступать к настоящей работе.