гораздо чаще ими двигал страх и недовольство суровой армейской жизнью. При наличии возможности многие дезертировали. Если бы была возможность, многие бы дезертировали.

 

Заключение

В армиях времен Гражданской войны царили хаос и страх, а не героизм и моральные устои. Идеологически шестая заповедь была сведена на нет верой в то, что это справедливая, даже божественно санкционированная война. Идеологическая приверженность трансцендентному делу была самой важной причиной вступления в ряды добровольцев, и она сохранилась как мотив, хотя и ослабла до чувства долга, сфокусированного на твердой решимости выполнить работу. Призывники были менее привержены своему делу. Почти все они были разочарованы по мере затягивания войны. То, что они продолжали воевать, объяснялось принуждением: армейской дисциплиной и наказаниями, моральным принуждением со стороны близких товарищей, физическим окружением на поле боя. Склонность к насилию подстегивала некоторых, но еще большее количество людей получало прилив адреналина, вызванного гневом. Такое сочетание порождало отвагу, вытесняя страх на второй план. Солдаты относительно легко убивали, когда в них стреляли, когда им приказывал рутинный, принудительный авторитет, когда на них оказывали моральное давление товарищи или когда они были преданы делу. Их готовность убивать, подвергаясь значительному риску, была обусловлена не человеческой природой, а социальным давлением, общественным авторитетом, общественно-политической идеологией. Эмоциональное истощение было универсальным последствием для выживших. И все же большинство солдат с обеих сторон были мужественны в своей мрачной решимости продолжать сражаться и довести дело до конца.

Стоила ли война почти трех четвертей миллиона погибших, еще большего числа раненых и трех миллионов выживших солдат, переживших периодический террор, не считая пострадавших гражданских лиц и ветеранов, которые впоследствии вышли из строя? Война формально отменила рабство, а последовавшие за ней тринадцатая и пятнадцатая поправки к Конституции прояснили смысл свободы, гражданства и равенства. Но лучшим решением было бы создание двух американских государств . Отделение спасло бы почти миллион жизней, привело бы к массовому бегству рабов на север и избавило бы Вашингтон от постоянного расистского влияния южных политиков. Еще лучше была бы длившаяся десятилетиями политическая борьба в Палате представителей и Сенате за кумулятивные предложения по эмансипации. Даже шаг на пути к свободе афроамериканцев не стоил такой цены смерти, учитывая реакцию южан, которая вскоре подорвала эмансипацию. Рабство все равно бы рухнуло к концу века, поскольку эрозия почвы и нашествие долгоносика уничтожили хлопковую промышленность и рентабельность рабства. Конечно, у нас есть преимущество ретроспективы, но оно позволяет нам сказать, что это была трагедия, которой, к несчастью, трудно было избежать, но которая стала неизбежной из-за чрезмерной уверенности правителей в войне, что мы неоднократно наблюдаем в истории войн.

 

ГЛАВА 12. Страх и ненависть на поле боя

II

 

Мировые войны

Первая мировая война

Пехотинцы на Западном фронте почти все были грамотными, многие писали дневники, письма, автобиографии, романы. К сожалению, их письма подвергались цензуре со стороны армейских властей, хотя мы можем добавить к ним отчеты психологов о моральном состоянии. В 1914 г. профессиональные армии пополнились резервистами и легко обученными добровольцами - продукт первоначального энтузиазма в отношении войны. Но начиная с 1915 или 1916 года все большее число военнослужащих стало комплектоваться по призыву. Поразительно, но 90% молодых французов и 53% молодых британцев были призваны в армию. Почему добровольцы записывались в армию? Почему призывники не сопротивлялись? Основных причин было четыре.

1.

Молодые люди прониклись культурой, в которой война представлялась почетным и героическим мужским долгом. В книгах и комиксах, которыми зачитывались школьники, герои, с которыми они идентифицировали себя, всегда выживали, чтобы быть овеянными славой. Красивые женщины падали в обморок. Возникало желание приключений и ухода от рутины обыденной жизни. Война не предполагала смерти. Она не приносила смерти и героям приключенческих романов.

2.

Воюющие правительства, местная знать и средства массовой информации представляли эту войну как законную войну в целях самообороны, и лишь немногие солдаты имели альтернативные источники информации. Усиление национальных "клеток", которое я описал во втором томе "Источников социальной власти", означало, что солдаты, независимо от их региональной принадлежности, имели "банальное" чувство идентичности как британцы, немцы или французы, полагая, что они разделяют различные национальные образы жизни. Власти должны были преобразовать это чувство в патриотизм, готовый защищать то, что они определяли как интересы нации. Затем это перерастало в защиту цивилизации от варварства, чему способствовали преувеличенные рассказы о зверствах противника, а затем и желание отомстить за убитых товарищей. Такая эскалация, как правило, достигалась вопреки тому, что британцы не были объективно заинтересованы в защите глобальной Британской империи, а немцы - в защите "места под солнцем" для Германии. Тем более не было объективной заинтересованности британских или французских колониальных войск воевать за своих имперских хозяев (кроме жалованья). Иное дело русские, французы и другие, чьи родины были захвачены.

3.

Добровольцы записывались в местные отряды, и их обязательства были связаны с людьми, которых они знали, и с местными знатными людьми, перед которыми они преклонялись. Местная община оказывала им почести и иногда финансировала их, а ее женщины давили на них, заставляя "быть мужчиной" и записываться. Это было очень легко сделать, и это приносило похвалу - удовлетворяло желание получить социальный и сексуальный статус воина. Действительно, многие женщины в Британии помогали в этом, раздавая белые перья, символ трусости, мужчинам, не записавшимся в армию.

4.

Стабильная, гарантированная заработная плата была желанным фактором в первое время из-за высокого уровня безработицы, и она продолжала оставаться таковой среди малообеспеченных слоев населения.

Хью Страхан предлагает четыре способа, с помощью которых солдат заставляли продолжать воевать: давление со стороны первичных групп солдат, идеологическая приверженность и долг перед делом, тренировки и наказания для тех, кто отклонился. Я добавляю три более обыденных фактора: поле боя как ловушка, поглощение задачей и требование самозащиты. Все семь факторов оказали влияние, причем в разной степени и в разных условиях.

Поначалу солдаты не боялись, так как рассчитывали на быструю победу, подкрепленную их верой в справедливость своего дела. Раз они были правы, то "должны" победить - в обычном двойном смысле морального права и вероятности. Но они не были готовы к битве, которая и близко не походила на приключенческую историю. Смерть наступала, но не после героического боя. В семидесяти процентах случаев смерть наступала от артиллерийского огня, который велся издалека, убивал наугад, не целясь в кого-то конкретного. Затаиться, не имея возможности повлиять на жизнь или смерть, было почти невыносимо. Один баварский лейтенант описывал сражение как шабаш ведьм, раздуваемый "ураганом огня", "как сокрушительная машина,