хирургом, тогда Таечка будет гордиться своим состоятельным мужем, но сначала стоит поговорить с Таиными родителями, сказать им, что он перестал ходить в церковь, что клянётся беречь свою жену и обеспечит их детям достойную жизнь. Он говорил без умолку, а Тая дивилась, до каких мелочей продумано их совместное будущее, которого может и не быть. На прощание она поцеловала его в щёку и пролепетала: «Пожалуйста, не опаздывай завтра. Приедешь хоть минутой позже — я включу папе то, что записала сегодня на диктофон. Не подставляй меня».

Антон уловил в её интонациях искреннее сожаление. Тейзис всей душой желала ему вынырнуть из идолопоклоннического болота, в котором он тонул. Он кинулся к ней, чтобы поцеловать её в ответ, но девушка отпрянула и захлопнула дверь. «Обещаю, моя милая», — только и успел прошептать он.

IV

Следующим утром несчастные влюблённые стояли в загсе и внимательно слушали речь пухлой сорокалетней женщины.

— Является ли ваше желание стать супругами свободным, взаимным и искрен…

— Да, — хором ответили двое, преданно смотря друг другу в глаза.

Работница загса окинула их снисходительным взглядом и сдержанно улыбнулась.

— Нет, сперва я прошу ответить вас, Фади Мустафа аль-Хассан, — по слогам проговорила она, кивнув в сторону юноши, — является ли ваше желание взять в жёны Ренату Артемьевну Кравченко свободным, взаимным и искренним?

— Да, — дрожащим от счастья голосом прошептал молодой человек.

— Теперь прошу ответить вас, Рената Артемьевна, — обратилась она к взволнованной невесте.

Рената оглядела жениха и сложила губы, чтобы радостно выпалить «да» во второй раз. Что-то её остановило. Впервые она раскрыла глаза и разум, чтобы как следует разглядеть будущего мужа. Денис показался ей слишком возбуждённым: нервно играл скулами, оглядывался по сторонам, не убирал руку с кармана чёрной кожанки, который подозрительно оттопыривался. Его мозолистые пальцы и сбитые костяшки за два года так и не зажили. При знакомстве он никому не представлялся указанным в паспорте именем, и настаивал, чтобы Рената обращалась к нему «Денис»; это имя даже не было созвучно с его настоящим. Что он скрывал? Рената помешкала с минуту, отводя взгляд и краснея. Часы на стене тикали так громко, что девушке казалось, будто её колотят по голове дубинкой. Каждая секунда длилась вечность. От нервов у неё слегка закружилась голова. Она сглотнула и поняла, что во рту у неё, как в пустыне.

— Итак, прошу ответить вас…

Рената медленно подняла глаза на Дениса, расплылась в наглой улыбке и неприлично громко расхохоталась. Денис опешил:

— В чём дело? Эй, что с тобой?

— Ха-ха-ха!..

Её жуткий смех заполнил помещение и уже вовсю лился из окон; она согнулась пополам и обхватила руками живот. Взгляд её был отравлен отчаянием и чувством стыда, но растянутые, треснувшие от слишком широкой улыбки губы выражали явную насмешку.

Свадебный регистратор деликатно отвела взгляд и уставилась в пол, стараясь показать, что не намерена участвовать в предстоящих семейных разбирательствах, а Денис, совершенно обескураженный, боялся даже пошевелиться; он с огорчением наблюдал, как Рената хохочет, восторженно подпрыгивает, как её трясёт и шатает, как она опускается на колени, закрывает ладонями уши и как багровеют от гнева её щёки. Смех усилился и был уже невыносимым, слишком громким, чудовищно неестественным. Денис повернулся к пухлой работнице загса:

— Воды, стакан воды! Быстрее!

Дородная мадам, цокнув языком, недовольной, но бодрой походкой направилась в соседний зал и через минуту вернулась с графином. Денис сел на холодный паркет и обнял невесту: «Давай, ты сможешь». Наконец Ренатин смех начал перерастать в плач; значит, девушка начинает приходить в себя.

— Что случилось? — спросил Денис.

Рената прижалась к нему и начала что-то бормотать, но слова её были неразборчивыми и больше походили на судороги, как будто девушка с рождения не умела членораздельно говорить. Единственными словами, которые юноше удалось разобрать, были «мне страшно» и «хочу домой».

— Не переживай ты так, — ласково прошептал Хассан, крепко сжав её руки. — Я с тобой, я рядом. Вот, глотни воды.

— Скажи мне честно, — выдохнула Рената, всё ещё посмеиваясь в перерывах между предложениями. — Ты террорист?

Она произнесла это почти виновато, надеясь честной интонацией тронуть сердце юноши и расположить его к искреннему ответу. Денис отпрянул, мельком взглянул на огорошенную работницу загса, случайно подслушавшую разговор, замотал головой и в сердцах крикнул:

— Да что ж такое! Ты серьёзно?

— Ты обещал рассказать, кем работаешь, когда мы поженимся. Так да или нет?

— Нет, конечно, — он треснул себя по лбу и повернулся к сотруднице: — Всё в порядке, моя невеста просто переволновалась, не воспринимайте всерьёз.

— Тогда зачем тебе пистолет и беспонтовая кожанка на два размера больше?

Тут и свадебный регистратор изъявила желание выяснить правду раз и навсегда. Она упёрлась кулаками в бока и повысила голос:

— Молодые люди, мало того, что вы очередь задерживаете, так ещё проблемы мне на рабочем месте создаёте. Мне позвонить в полицию?

— Спокойно. — Денис Хассан сию же секунду вынул из внутреннего кармана удостоверение, продемонстрировал его сначала сотруднику загса, потом Ренате. Обе женщины с облегчением выдохнули. После этого чекист понизил голос, чтобы доложить возлюбленной обстановку:

— Рената, я работаю в ФСБ. Полтора года назад окончил академию и меня приняли на службу. Это дело опасное и достаточно секретное, отец просил нас не распространяться, где и кем мы с Али работаем. Я говорю тебе, только потому что ты без пяти минут моя жена. Раз уж ты теперь знаешь, я буду откровенен с тобой до конца: все наши мечты о рок-концертах, создании музыкальной группы, путешествиях по миру — бесплодные иллюзии. Я даже рад, что ты никуда не поступила после девятого класса. Боюсь, ничем, кроме воспитания детей, ты заниматься не будешь, и работать тебе не придётся: на тебя лягут все домашние хлопоты. Ты готова к такому будущему? Повторюсь, моя работа — дело опасное. Я могу долго не появляться дома. Ты не всегда будешь знать, где я, как я, сыт ли, жив ли. Но я буду защищать нашу Родину. Буду охранять твой сон и будущее наших детей. Меня полностью устраивает такая жизнь, но как насчёт тебя?

— Славные новости. Тогда я больше не боюсь, — выдохнула Рената. — Буду сидеть дома с детьми. Готовить я умею. И ждать умею. Хобби найду. Если честно, я больше ничего не хочу в жизни делать, только тебя любить по-настоящему.

— Правда? — поразился Денис.

— Да, — Рената улыбнулась, на этот раз счастливой улыбкой, и, устремив взгляд на работницу загса, повторила: — Да, я согласна.

Женщина задрала голову, простёрла толстые руки к небу, радуясь окончанию мучительного