размышлять, как починить свой драгоценный оберег. Однако в настоящий момент ситуация оказалась непоправимой, поскольку никаких инструментов, проволок и скрепок под рукой не было.

– Черт! – выругалась девушка, сжимая цепь в мокрой от пота руке, паника затапливала ее разум с каждой проходящей секундой. – Черт! Черт! Черт!

Мелинда знала, что ругается слишком громко, привлекая нежелательное внимание водителя, но сейчас ей было плевать. Она попыталась вернуть цепочку на шею, стараясь завязать толстые золотые концы в подобие узла, но ее попытки оказались безрезультатными. Мелинда не знала, сколько точно времени сможет продержаться без украшения до того, как вернется дьявольская тварь. И проверять, естественно, не хотела. Внезапно в голову пришла идея попросить водителя развернуть машину и мчать в обратном направлении, к таунхаусам. Несмотря на то, что проехали они приличное расстояние, Мелинда желала оказаться рядом с друзьями, которые наверняка смогут ей помочь. Девушка переметнула взгляд на окно заднего вида.

– Пожалуйста, сэр, не могли бы вы…

Но девушка не смогла договорить фразу, потому что лицо водителя в зеркале внезапно сменилось бледнолицым клыкастым чудовищем, от которого, самонадеянно думала Мелинда, она наконец-то избавилась.

Глядевшая на нее женщина сощурила заплывшие бледно-голубые глаза, ее лицо светилось от злорадного ликования.

– Неужели ты думала, что от меня так просто избавиться? – прошептала она, склонив голову набок и обнажив полную острых клыков пасть. – Глупая, глупая девчонка!

Страшная черноволосая уродина расхохоталась, когда водитель резко вдарил по тормозам и завопил во всю мощь своего голоса. Раздался пронзительный визг скрипнувших об асфальт шин. Когда машину повело в сторону, Мелинда инстинктивно схватилась за вмонтированную в потолок ручку. «Он тоже увидел в зеркале ведьму», – пронеслась в голове девушки ужасающая мысль. Но когда она посмотрела на несчастного мужчину, то содрогнулась: все его тело было покрыто извивающимся роем гигантских сороконожек. Огромные отвратительные твари налипли на его лицо, шею, туловище и руки. Не переставая кричать и отпустив рулевое колесо, водитель изо всех сил молотил руками, пытаясь убить как можно больше мерзких насекомых. Мелинда закричала, увидев, как из зеркальца вылезает длинная костлявая рука Анны, дотягивается до лица бьющегося в агонии мужчины, обхватывает своими пальцами его горло и с тошнотворным хрустом поворачивает шею на сто восемьдесят градусов.

Когда тело водителя обмякло на сиденье и машина остановилась посреди дороги, Мелинда, тяжело дыша, смотрела на зеркало заднего вида, прямо в радостные глаза ведьмы. Демоническая сущность не переставала давиться каркающим хохотом, пока девушка нащупывала дверную ручку. Вернув руку обратно в зеркало, ведьма приблизила лицо и обхватила худыми когтистыми пальцами раму зеркала, показывая Мелинде только половину своей чудовищной физиономии.

– Тебе не избавиться от меня, маленькая мерзкая сучка, – прохрипела она. – Я всегда получаю все, что хочу. И твое миленькое тело не станет исключением.

Мелинда резко распахнула дверь, схватила с сиденья рюкзак и выбежала на улицу.

Эпилог

Аллан и Тэрон сидели в гостиной дома Вуди, в то время как сама близняшка играла с Оливером и котенком наверху, в одной из спален, которую за несколько дней оперативно преобразовала в чудесную, наполненную светом и игрушками, детскую. После гибели матери и отчима мальчику было очень тяжело, и лишь благодаря усилиям Вуди он снова начал улыбаться, перестал плакать и с криками просыпаться посреди ночи.

Прошло ровно три недели с тех пор, как уехала Мелинда, и за все это время девушка ни разу не дала о себе знать. Телефон она выключила, возможно, сменила номер, а что касается социальных сетей, то все отправляемые сообщения оставались непрочитанными. В глубине души Тэрон надеялся, что Мелинда вернется хотя бы за вещами, но, судя по всему, девушка приняла иное решение. Успокаивало лишь то, что она находилась в относительной безопасности. На следующий день, после ее отъезда, Тэрон связался с Джерри, и тот подтвердил, что Мелинда теперь проживает у него в квартире. Хоть парню претила мысль, что девушка поселилась в грязном клоповнике папаши, его обнадеживал тот факт, что она была под присмотром.

Аллан переносил отъезд Мелинды гораздо тяжелее. Несмотря на замечания Вуди, он с утра до вечера просиживал диван в гостиной, заливал горе спиртным и практически не ел, вследствие чего так сильно исхудал, что уже через неделю напоминал персонажа из мультфильма Тима Бертона. Никто не мог повлиять на Аллана и вытащить его из зияющей пропасти депрессии. Вуди оставила попытки достучаться до родственника уже через неделю, а Тэрон, будучи товарищем по несчастью, закрывал на состояние друга глаза.

Весь рабочий настрой Форбса после отъезда Мелинды куда-то пропал, сменившись меланхолией и подавленностью. В моменты, когда парень не работал и не проводил время с Вуди и Оливером, он бесцельно бродил по окрестностям Лонг-Айленда и занимался самоанализом, потому что не желал сидеть в четырех стенах и созерцать жалкую картину того, как Аллан, его лучший друг, проходит через все этапы на пути к личностному разложению.

Но сегодня был день, когда Форбс предпочел остаться дома, ведь наступил его день рождения. С утра Вуди поздравила парня, накрыв праздничный стол и приготовив особенный торт с надписью «Лучшему художнику», а Оливер нарисовал милую открытку. Что касается Аллана, то от него поздравлений именинник так и не получил. Мортис полдня дремал в гостиной, а когда проснулся, то вряд ли даже осознавал, какой сегодня день и где он находится.

В гостиной негромко играла песня Depeche Mode «People Are People». Молодые люди сидели на диване и с отсутствующим видом смотрели по телевизору бейсбол и пили виски. «Жутковатая обстановочка», – сказала Вуди несколько часов назад, перед тем как увести Оливера наверх, подальше от этого кошмара.

На Аллане были грязные джинсы и черная майка-безрукавка с пятнами от пролитого на нее алкоголя. Тэрон выглядел лучше: мытые волосы, новенькая футболка «Gorillaz» и чистые джинсовые шорты, наглаженные благодаря Вуди. Аллан не позволял проявлять о себе никакой заботы, а у Форбса же просто не оставалось выбора. Если Мортис еще мог сетовать на боль от разбитого сердца, то на что мог жаловаться Тэрон? Никто не знал, что между ним и Мелиндой недолго теплились романтические чувства, а сам он…

«А что я? – спрашивал себя парень, крепко стискивая челюсти от кипевшей внутри злости. – Кто проявит ко мне сочувствие, если я скажу правду и заявлю, что влюбился в Мелинду? Кого это, нахрен, волнует?»

В какой-то степени Тэрон радовался, что Аллан почти не разговаривает – так они могли избежать неловких бесед о Мелинде. Ему не приходилось притворяться, что он жалеет друга, который сам