Но в это время прилетели две птицы: калавинка и павлин — те, которые танцевали во дворце. Калавинка внезапно приблизилась к колеснице Харамона и так её пнула, что та отлетела на десять ри назад. А павлин вдруг так пнул колесницу Химэгими, что она отлетела на десять ри вперёд. После этого обе птицы по очереди стали пинать колесницу Харамона туда-сюда. Они пинали и колёса, и саму колесницу и разбили её на мелкие кусочки, так что Харамон опустился на дно ада. После этого две птицы лапами поддержали колесницу Химэгими и принесли её во дворец Брахмы.

Итак, Химэгими и Тамавака сумели избежать пасти крокодила, им казалось, будто всё это происходит во сне. Брахма, увидев их, сам не понимал, сон это или явь. Он бесконечно обрадовался.

— Ах, ах, доченька! И как же тебе удалось сюда добраться? Мне казалось, нам уже не доведётся встретиться в этой жизни. Я так этому рад! — отец уцепился за её рукав.

Радость переполняла отца, ему хотелось заботиться о дочери бесконечно. Он хотел, чтобы всё так и оставалось, однако он сказал:

— Японский государь будет опечален, так что возвращайтесь. Ни об этой жизни, ни о следующей больше не беспокойтесь. Вот ведь какой ты человек, Тамавака! Ну, да вам нужно возвращаться… Да, ты необыкновенный человек.

Потом Брахма приказал:

— Кто-нибудь, проводите их!

Снова прилетели птицы и доставили колесницу в страну Тростниковой равнины к мосту Пятой улицы, в столицу, подобную цветку.

Итак, они снова очутились на Пятой улице. Как-то незаметно сюда пришло запустение. Ворота стояли, но створок не было, глинобитная стена осталась, но черепичная крыша обвалилась. В саду не было видно следов людей, по краю всё оплёл дикий виноград и вьюнок асагао — утренний лик, даваллия — прячущаяся трава — переплелась с лилейником — травой забвения, никого не было. Всё, даже шелест ветра в соснах, наводило уныние. В расщелине между скалами по-прежнему бил ключ, но о нём никто не знал и никто не подставлял ладони, чтобы напиться воды. Сильный ветер приподнял шторы, и свет луны проник вглубь дома, но там не было хозяев, которые стали бы им любоваться. Тамаваке и Химэгими становилось всё тоскливее. Тут и там они останавливались и снова пускались бродить, обратиться было не к кому. Спустя некоторое время откуда-то вышел человек, на вид чиновник шестого ранга, они с сомнением окликнули его. Человек удивлённо уставился на них, ведь он не ожидал, что здесь кто-то есть. Тамавака посмотрел на него:

— Тебя, кажется, Тикамицу зовут, да?

Человек поразился, услышав его голос, низко кланяясь, он подошёл. Тамавака захлёбывался слезами и не мог говорить.

— Знайте, с того дня, как вы ушли отсюда, отправившись в паломничество, и до того, как усадьба перешла ко мне, по государеву указу вас искали во всех шестидесяти шести землях, и не было уголка, куда бы не заглянули. Откуда же вы взялись? — спросил чиновник.

Тамавака ответил: «Долго рассказывать. Сначала отправлюсь во дворец».

Он сел в экипаж и отправился во дворец. Государь взглянул на него.

— Удивительное дело! Чтобы не изменив своего облика, увидеть дворец Брахмы и объехать страну Расэн! Это удивительно. Раз ты выбрал Японию, отдаю тебе Тадзиму и Танго.

Таков был приказ государя. Поскольку Тамавака не хотел и на самое короткое время оставаться в столице, где с ним случилось столько неприятностей, они тут же отправились в Танго. Там они отстроились и проводили время в рассказах о пережитых горестях и всяких разговорах. Узнав о случившемся, служившие ему люди тоже перебрались в Танго.

И вот, когда супругам исполнилось по восемьдесят лет, Химэгими превратилась в Каннон в храме Нариай, а Тамавака стал Мондзю в Кусэното. Для спасения душ живых существ они используют самые разные средства. Нет такого человека, который не сказал бы, как бесконечно благословенны их великое милосердие и великое сострадание. Те старик со старухой, что дали Тамаваке приют в стране Расэн, стали хранителями ключей в Нариай. Должно быть, и в будущем останется так, как было до сих пор: Каннон из Нариай и Мондзю из Кусэното пользуются большим признанием.

Такова удивительная история о буддах и бодхисаттвах, пребывающих в Хасидатэ.

ИССУМБОСИ

Иссумбоси [618]

Случилось это не теперь. В деревне Нанива в провинции Сэтцу[619] жили старик и старуха. До сорока лет у старухи не было детей, она страдала от этого, пошла в храм Сумиёси[620], плакала и молила о ребёнке. Милостивое божество сжалился, и в сорок один год она забеременела. Старик был безмерно рад. Вскоре, в десятую луну, действительно появился на свет прелестный мальчик.

Однако при рождении он был ростом не больше одного суна, поэтому ему и дали имя Иссумбоси — Малыш в один сун. Шли годы и месяцы, ему было уже лет двенадцать-тринадцать, но он так и не стал ростом с нормального человека. Родители думали: «Всё же он не обыкновенный человек, скорее похож на оборотня. За какие грехи божество Сумиёси послал нам такого? Это ужасно!» Все их жалели. Супруги думали: «Хорошо бы послать Иссумбоси куда-нибудь». Когда они сказали об этом Иссумбоси, тот сразу понял, что к чему, и подумал: «Раз уж даже родители так считают, дело плохо, лучше мне и вправду куда-нибудь уехать».

«Но как же мне быть без меча?» Иссумбоси попросил у старухи иглу. Она дала. Иссумбоси смастерил эфес и ножны из соломинки и решил отправиться в столицу. «Но как же мне быть, ведь у меня нет лодки». Иссумбоси попросил у старухи чашку для риса и палочки для еды. Ему было жаль расстаться с родителями, но, делать нечего, надо было уезжать. В заливе Сумиёси он сел в свою лодку-чашку и отправился в столицу.

Спокойно жилось мне,

Но вот из Нанива на лодке

Плыву по волнам я: