В самом Константинополе между тем происходили удивительные, хотя и прогнозируемые события. Патриарх Иоанн Калека широко развернул благотворительную деятельность в отношении своих сыновей, зятей и внуков, наделяя тех государтвенными землями. Даже сильное землетрясение, ввергшее столицу в ужас и разрушившее восточную апсиду Храма Святой Софии, не смутило его. Из троицы союзников он являл, безусловно, самую сильную фигуру, а потому Алексей, подумав, предложил Калеке одеть пурную обувь, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кто настоящий правитель Византии.

«Давно следовало закрепить, – говорил всем Апокавк, – это право за Церковью царствующего града, как превосходящего все города под Солнцем. Пусть патриарх займет место императора в общественных делах и место отца для осиротевшего ребенка, молодого императора, а императрица пусть покорится ему, как хорошему правителю, который один может сохранить государство в безопасности. Что мешает символически воспользоваться инсигниями и некими знаками царского достоинства для подтверждения истинного положения вещей?» Обоснование своей идеи Апокавк видел в «Даре Константина», который считал истинным. Правда, Калека побоялся все же надеть пурпурную обувь, полагая, что данное событие может подорвать его авторитет в глазах граждан.

Но его престиж и так стремительно падал, в первую очередь в глазах самой императрица Анны, которой едва ли нравилась роль служанки при патриархе, уготованная ей Калекой под нашептывания Апокавка. В результате сам Апокавк вышел на первую роль, оттеснив союзникаконкурента – очевидно, этот результат и составлял всю «изюминку» затеянной им интриги. После этого Апокавк вместе с патриархом и юным Иоанном V Палеологом выдвинулся с войском в район города Перифонс, надеясь либо женить беззащитного юнца на своей дочери, создав собственную династию, либо использовать Палеолога как средство давления на Кантакузена для заключения мира при условии передачи самому Алексею Лесбоса и Хиоса в вечное владение[793].

Спасло Кантакузена одно неожиданное обстоятельство. Весной 1344 г. часть турецких кораблей, воюющих с латинской «конференцией», была оттеснена к берегам ЮгоВосточной Македонии. Турецкий отряд численностью 3 тысячи воинов высадился на берег и, поскольку их суда были сожжены, решил возвращаться домой по суше. Сербы попытались перегородить им дорогу, но потерпели поражение. Пробившись, турки прибыли к Кантакузену и, памятуя старые отношения, предложили ему свои услуги. Совместно с его отрядами они разгромили болгар царя Ивана Александра, чем вынудили того заключить мирный договор с Кантакузеном. Почувствовав новую конъюнктуру, Момчил расторг отношения с Апокавком и, получив от Кантакузена титул севастократора и права на захваченные территории, присоединился к нему.

В скором времени почти вся территория Фракии оказалась очищенной от правительственных войск, хотя многие области более не подчинялись византийцам – например, Ксанфия и Анастасиополь находились во владении Момчила, как суверенного правителя. Болгарская помощь оценивалась очень дорого, и теперь Филиппополь, Цепин, Кричим, Перуштица, Юстиниана, Станимак, Воден, Айтос навсегда оказались потерянными для Византии. Правда, это стало последним успехом и болгар, поскольку Кантакузен сумел отбить их нападение в область Морру[794].

В довершение всех бед для Апокавка, эмир Умурбек, разгромив латинян, вернул себе Смирну, захваченную «конференцией» в октябре 1344 г., и в январе 1345 г. с основными силами тоже присоединился к Кантакузену. Вследствие их совместных действий у правительства Апокавка и Анны Савойской остались во владении только Константинополь, полуостров Галлиполи, города Энос, Гексамилий и полунезависимые Фессалоники, где так и не прекращалась междоусобица[795].

Настал черед волноваться Константинополю. Разуверившись в полководческих талантах Алексея Апокавка, многие сановники из окружения Анны Савойской требовали заключить с Кантакузеном мирный договор. Апокавк попытался увезти Иоанна V Палеолога к себе в имение, чтобы оттуда диктовать царице условия с позиции силы, но ему помешал патриарх. Теперь Иоанн Калека начал во всем винить Апокавка, выставляя себя первым сторонником мирных переговоров с Кантакузеном[796].

Все решил, как обычно, случай, ставший предвестником грядущей катастрофы партии Анны Савойской. По принятой традиции 11 июня 1345 г. Апокавк обходил городские тюрьмы, проверяя качество содержания арестованных лиц. Смелый человек, он пренебрег охраной, чем воспользовались заключенные, внезапно набросившиеся на сановника и забившие его до смерти в тюремной камере. И хотя в ответ по столице понеслась еще одна волна убийств и грабежей сторонников Кантакузена (все почемуто решили, что это его рук дело, что не соответствовало действительности), а убийц Апокавка немедленно казнили, положение врагов доместика резко ухудшилось. Напротив, его дела резко пошли в гору.

К тому времени Кантакузен при помощи турок разделался с ненадежным Момчилом. 7 июля 1345 г. он разгромил войска болгарина, очистив от его солдат многие области Македонии. Это была тяжелая и кровавая битва. 5 тысяч всадников Момчила оказались прижатыми к городским стенам Перифеориона. Болгары спешились и молча рубились до конца. К моменту, когда сам Момчил пал, сраженный турецкими стрелами и мечами, в живых оставалась лишь небольшая группа его воинов, тут же сложивших оружие. Рассказывают, что Иоанн Кантакузен горевал над трупом павшего болгарского вождя, поразившего всех своим мужеством[797].

Затем союзники двинулись на сербов, осаждавших город Серры. Но в этот момент Умурбек оставил Кантакузена и вернулся на родину, где продолжил войну с латинской «конференцией». В конце концов в мае 1348 г. он будет разбит у Смирны и погибнет в сражении[798].

Расправившись с бывшим союзником, Кантакузен предпринял быстрые шаги по заключению договора с османами, и вовремя. Константинополь не прекращал попыток заручиться поддержкой султана Орхана, и отдельные отряды османов уже служили в армии Апокавка. Однако Иоанн Кантакузен, завоевав в 1345 г. Херсонес Фракийский, успел раньше своих противников заключить договор с Сулейманомпашой Гази (1324—1362), сатрапом Вифинии. Чтобы скрепить союз, император пошел на беспрецедентный шаг – выдал свою дочь, красавицу Феодору (1332—1381), за Сулеймана; так она стала его пятой женой.

Как говорят, этот пожилой мусульманин давно уже был наслышан о красоте принцессы и вожделенно хотел заполучить ее. Объективности ради следует сказать, что по сути никакого выбора у Кантакузена не было: параллельно с ним предложение о мире и дружбе сатрапу направила императрица Анна Савойская. Это и решило дело в его пользу. Феодора отправилась в Вифинию, а Кантакузен, по словам современника, «стал страшен и непобедим»[799]. Анне, конечно же, в мирном договоре было отказано.