Надо сказать, что жители мятежного города, где съестные запасы уже подходили к концу, разделились на две партии и бились друг с другом не на жизнь, а на смерть, защищая свою точку зрения по поводу того, кого из двух императоров следует предпочесть. Даже подход войска Кантакузена не прекратил этой междоусобицы. Более месяца длилась осада города, но она вновь не принесла успеха союзникам, и им пришлось отступить. Оставив при себе лишь 6 тысяч конных воинов, Умурбей последовал за Кантакузеном, а остальных солдат отослал домой – видимо, опасаясь нестроений среди них[786].

В это время в темнице в Константинополе скончалась мать Иоанна Кантакузена Феодора Палеолог. Одна из замечательнейших женщин своего времени, блестящий политик и патриотка, многократно выручавшая императора Андроника III Палеолога, она была доведена голодом и страданиями до фатального исхода. Насколько мало значили тогда Анна Савойская и ее сын, хорошо иллюстрирует тот факт, что сама царица ничего не знала о гибели аристократки. Лишь после смерти Феодоры Палеолог ей сообщил об этом лечащий врач покойной[787].

С приходом союзниковтурок ситуация стала выравниваться. Уже Алексей Апокавк был вынужден очистить Южную Македонию, а турки из других племен, ранее помогавшие ему, не пожелали воевать с соотечественниками и вернулись на родину. Кроме того, столица оказалась в тисках финансового кризиса – денег катастрофически не хватало на армию и военные расходы. Анна Савойская пошла на реквизицию церковного имущества и продажу императорских драгоценностей, что называется, за гроши. Впрочем, как это случалось и ранее, значительная часть этих средств оказалась расхищенной ближайшим окружением царицы[788].

Последующие действия не дали преимущества ни одной из сторон. Кантакузен безрезультатно пытался захватить города Христополь и Перифорион, а после вернулся в Дидимотих. Там он дал возможность своему уставшему и деморализованному войску отдохнуть и выплатил солдатам жалованье. Но у его противников дела обстояли не лучше. Весной 1344 г. Апокавк решил перекупить турок и направил Умур бею тайное предложение отделиться от Кантакузена, обещая взамен щедрое денежное вознаграждение. Тот, соблюдая верность союзническому долгу, довел предложение до сведения своего союзника и по совету Кантакузена ответил согласием, рассчитывая, что обещанная Апокавком мзда существенно истощит казну их врагов. Впрочем, из этой затеи также ничего не получилось – какимто образом Алексей узнал о готовящейся комбинации[789].

Но вскоре столь выгодный для Кантакузена союз с турками пусть и вынужденно, но всетаки распался, поскольку Римскому папе Клименту VI (1352—1362) удалось довести до конца дело своих предшественников. «Конференция», направленная против пиратских грабежей турок в Эгейском море, к которой присоединились официальный Константинополь, Генуя, Венеция, родосские рыцари и правитель Кипра, начала наконецто действовать. Это обещало длительную и ожесточенную войну латинян с турками, и Умурбею было уже не до Кантакузена[790].

В это же время произошло еще одно событие, имеющее прямое и самое непосредственное отношение к судьбе нашего Отечества и Русской церкви. До начала Гражданской войны Византийское правительство, опасавшееся растущего влияния Римокатолической церкви на Литву, отдало свое предпочтение почти неизвестной Москве, где в скором времени вначале стал квартировать, а затем и резидентировать митрополит Киевский и Всея Руси. Таковым был св. Петр (1305—1326), похороненный в Успенском соборе Кремля. Кантакузен, как сторонник идеи единой      Вселенской Церкви, активно поддерживал Москву и предпринял ряд усилий для сохранения церковного единства на Руси, не допуская создания параллельной митрополии в Галиче, на чем настаивали литовцы.

Однако патриарх Иоанн Калека поддержал их ходатайство и своим актом легализовал Галицкую митрополию, на что были свои причины. Как нередко бывает, внешняя политика государства, и Византия в этом отношении не составила исключения, напрямую связана с внутренними событиями. Естественными союзниками Анны Савойской и Калеки являлись итальянцы, имевшие свои колонии на Черном море. Однако татары давно уже зарились на их владения и при хане Джанибеке (1342—1357) добились своего – в 1343 г. ими была захвачена Тана, а в 1346 г. – Кафа.

Ввиду надвигавшейся беды генуэзцы и венецианцы на время забыли прежние обиды и создали оборонительный союз, а папа Климент VI призвал к Крестовому походу для освобождения Кафы. Вождем нового похода должен был стать Польский король Казимир III Великий (1333—1370), для которого наличие Галицкой митрополии имело большое значение. А потому патриарх и царица решили пойти на некоторые уступки латинянам, санкционировав этот шаг, могущий иметь весьма опасные последствия для Руси. При известном сценарии событий к политической раздробленности еще прибавилась и церковная. По счастью, альтернативная митрополия существовала недолго: сразу же после победы Иоанн Кантакузен своим актом упразднит Галицкую митрополию, вновь отдав предпочтение Москве. Именно с тех пор некогда Киевский, а теперь уже Московский митрополит стал по факту митрополитом Всея Руси[791].

Но это будет еще впереди, а пока Иоанн вновь начал испытывать трудности. Кроме того, под предлогом помощи Сербский король бесцеремонно вытеснил Кантакузена из Македонии, овладевая город за городом. Он захватил Лерин, Воден, Касторию и всю Албанию, за исключением Диррахия, попавшего в руки французов. В самом Константинополе имя Кантакузена было предано патриархом Иоанном Калекой анафеме. Еще хуже обстояли дела во Фракии, где действовали одновременно Кантакузен, Апокавк, Болгарский царь Иван Александр, 5тысячный отряд независимого болгарского правителя Момчила и турки. Одни сменяли других, стерилизуя местность. Причем этот конгломерат постоянно варьировался, создавая причудливые политические комбинации.

Первоначально царь Иван Александр согласился на союз с Апокавком при условии безвозмездной передачи Болгарии обширной области на Севере Фракии, включая города Филиппополь, Стенимах и Цепена. Однако его участие в боевых действиях носило номинальный характер – он не собирался лить кровь своих солдат за интересы той или иной политической партии византийцев. Другое дело – Момчил, которого зимой 1343—1344 гг. Кантакузен сумел привлечь в свои ряды. Но вскоре Апокавк предложил болгарину титул деспота, и Момчил с легкостью предал старого союзника[792].