— Вы сделали все, что могли.

— Я ничего не сделал. Я плохой следователь. — Бородинприоткрыл глаза, протянул руку и вытащил из пачки сигарету.

— С ума сошли?! — Евгения Михайловна вскочила, Илья Никитичщелкнул зажигалкой, затянулся и закашлялся.

— Что вы делаете? Загасите сейчас же!

— Да ладно вам, Женечка. Вы много курите, какая разница,дышать этим или курить самому?

— Ну, мы с вами не так часто видимся, зачем перениматьдурные привычки? — Она горячо покраснела и отвернулась.

— Да, вы правы. Ужасная гадость. — Он загасил сигарету,взглянул на часы и опять кинулся в коридор, к телефону. Постоял, послушалпротяжные гудки.

— Илья Никитич, куда вы все время названиваете? — спросилаЕвгения Михайловна.

— Ксении Солодкиной. Ее нет дома, и мне тревожно. Как выдумаете, где могла загулять молодая мамаша с трехмесячным младенцем?

* * *

Ксюша уснула в такси. Она спала так крепко, что шофериспугался, когда стал ее будить.

— Проводить вас до квартиры? — предложил он, вытаскивая избагажника коляску.

— Да, спасибо. — Она сладко зевнула. — Сплю на ходу, такойогромный день.

У дома, на углу, она заметила милицейскую машину и помахаларукой. На лавочке у подъезда курили двое в штатском.

— Добрый вечер, — сказала она и повернулась к таксисту. —Это меня охраняют. За мной охотится страшный маньяк с ножом.

У таксиста слегка вытянулось лицо, и Ксюша тихо рассмеялась.

Закрыв дверь на все замки и на задвижку, она включила свет иоглядела прихожую новым, прощальным взглядом. Мельком взглянула в зеркало и скорчилаболезненную гримасу, представив скорое объяснение со свекровью. Отнесла спящуюМашу в кроватку и отправилась в душ.

Сквозь шум воды она услышала долгие, настойчивые телефонныезвонки, вспомнила, что обещала позвонить следователю, когда вернется домой.Наверняка это он, но не вылезать же мокрой из душа. Привычно протянув руку зафлаконом жидкого мыла, она обнаружила, что полка пуста. Выглянула из-за шторки.В ванной что-то изменилось. Прежде чем она сообразила, что именно, ужас облепилее всю, с ног до головы, как мокрое полотно на ледяном ветру.

Исчез баллончик с французским дезодорантом, исчезли всефлаконы — с шампунями, бальзамами, одеколонами, лосьонами. Исчезло все, чемможно брызнуть или плеснуть в лицо.

Телефон в прихожей продолжал надрываться. У Ксюши что-тослучилось с дыханием, как будто пропал воздух и она оказалась в вакууме. Дверьбесшумно распахнулась.

Если бы перед ней возник белобрысый маньяк, она, возможно,сразу потеряла бы сознание. Но в ванную медленно вошло существо с черной лысойголовой, огромными красными глазами, короткими толстыми рожками, с висячимносом и желтыми клыками во рту.

Она не успела ничего понять, а рука ее уже потянулась ккранам. Закрутив холодную воду, она на всю мощь включила горячую и направиладуш в лицо существу. Это, конечно, была маска, тугая эластичная маска черта. Издуша бил крутой кипяток. Убийца отпрянул и шарахнулся затылком о мраморнуюполку. Ванная наполнилась густым паром. Ничего не видя перед собой и уже ничегоне соображая, Ксюша кинулась в комнату, где спал ребенок, захлопнула дверь,нажала медный стерженек замка, удостоверилась, что с Машей все в порядке, и тутуслышала приближающийся тяжелый топот и бешеную матерную брань. Дверьдернулась.

Оглядев комнату, Ксюша попыталась сдвинуть с места старинныйдубовый комод, но тут же поняла, что бесполезно. Пол покрывал толстый мягкийпалас, и никакую тяжелую мебель пододвинуть к двери было невозможно. Машапроснулась и заплакала. Выхватив из ящика комода первую попавшуюся футболку,Ксюша натянула ее на мокрое тело, распахнуло окно и закричала изо всех сил:«Помогите!» Но, как в кошмарном сне, вместо крика получился слабый хрип. Накровати валялась «кенгурушка». Едва справляясь с дрожью, Ксюша надела ее,посадила туда ребенка, крепко затянула ремни. Так у нее были хотя бы свободныруки, правда, это не утешало.

Дверь сотрясалась от ударов, ходила ходуном. Грохнулвыстрел, и в нескольких сантиметрах от дверной ручки отвалился кусок дерева.

— Погодите, значит, он сначала пошел за девочкой совершеннооткрыто, и только когда возле нее начался скандал, он исчез? — быстропроизнесла Евгения Михайловна. — Сначала за девочкой и только потом за своимножом? — Она вскочила и заметалась по кухне. — Надо срочно ехать туда! Вызовитенаряд, делайте что-нибудь, скорее!

— Женечка, ну что с вами? Там пять человек наружников, тамвсе нормально, она только что подъехала на такси и поднялась в квартиру. А ктелефону не подходит потому, что, наверное, отправилась в душ или легла спать иприглушила звонок.

— Свяжитесь с ними, пусть поднимутся и позвонят в дверь.

— Да ну что вы, это полнейшее безумие. Квартиру обыскали. Онвзял нож и ушел.

— Он вернулся. У него есть ключ. Он не успокоится, пока неубьет ее.

— Объясните, почему вам вдруг пришло это в голову?

— Это единственное место, где его не станут искать. Девочкаоскорбила его, это для него невыносимо. Он ее убьет. Вы говорили, она брызнулаему в лицо дезодорантом и убежала. Поймите наконец, она вывела его из себя,унизила. Он психопат, он не остановится, пока не убьет девочку! Да что мысидим, в самом деле?! Некогда объяснять, я прошу вас, свяжитесь с наружниками,быстрее!

— Ну ладно, пожалуйста, для вашего спокойствия. — Бородинвзялся за телефон. Через две минуты ему сообщили, что в квартире все тихо.

— Пусть позвонят в дверь! — крикнула Евгения Михайловна.

Из трубки послышалось глухое, далекое щебетание дверногозвонка.

— Спит она давно, — сказал Илья Никитич. — Спит оченькрепко. После всех потрясений…

— Скажите им, пусть ломают дверь!

— Да вы что, Женечка, это невозможно, во-первых, дверь тамстальная, во-вторых, мы потом неприятностей не оберемся с мадам Солодкиной, ктому же… — Но, взглянув ей в лицо, он осекся и быстро произнес в трубку:

— Попытайтесь сломать дверь, проникните в квартиру как можнобыстрей. Балкон, пожарная лестница, что угодно. Быстрее.

— Да что вы, Илья Никитич, — ответил в трубке удивленныйголос, — там все тихо, спокойно. Она спать легла и звонка не слышит. А с дверьюмы все равно не справимся. Это же бункер, а не квартира.

* * *