– Идиот, – беззлобно обозвал его Шидай и, аккуратно переступая через книги, направился к окну посмотреть, всё ли в порядке со стражей под окнами Майяри.

Оборотни были на месте, и лекарь немного расслабился.

– Не сбежала, – сообщил он.

Ранхаш лишь недовольно свёл брови. Он считал, что побег Майяри – всего лишь вопрос времени. Девчонка без ума от своего брата и вряд ли захочет сидеть на одном месте в надежде, что тот опять придёт за ней. А с её силами сбежать не так уж и сложно.

– Вот не будь ты таким букой, возможно, она бы влюбилась в тебя и осталась бы с нами, – с укором произнёс Шидай.

– Прекрати, – Ранхаш поморщился.

Думать о внезапно осознанных чувствах было больно и неприятно. Главным образом оттого, что оборотень понимал – Майяри не отвечает ему взаимностью, а после недавних событий и не ответит. Из-за своего брата. После их не очень приятного разговора Ранхаш отчасти смог понять её чувства – представил на месте этого Ёрдела Шидая, – но самого отношения к тёмному это не изменило. Он ему не нравился. Как бы горячо Майяри ни любила своего брата, но он пытался её убить, и Ранхаш не мог его простить.

Майяри могла умереть.

От одной этой мысли жуть внутри разрасталась, заполняла весь мир и сливалась с сами Ранхашем, становилась им.

Майяри должна быть живой. Улыбающейся. Возможно, даже счастливой.

С ним счастливой. Но последнее уже было коварным нашёптыванием жути.

Ночное занятие позволило Ранхашу успокоиться, обрести хрупкое равновесие, и привычное хладнокровие вернулось к нему. А вместе с ним и интуиция, которая говорила ему, что брата Майяри в городе уже нет. Тени и городская стража всю ночь и утро прочёсывали город, но следов тёмного не нашли. И эта же интуиция утверждала, что Майяри вряд ли обрадует новость, что её брата нет в городе. Скорее напугает: вдруг она опять его потеряла?

– Не буду я молчать, – нагло заявил Шидай. – Видел бы своё лицо утром, когда в спальню Майяри зашёл.

Ранхашу хватило ощущений. Когда он увидел спящих в обнимку лекаря и Майяри, то испытал весьма противоречивые чувства. С одной стороны, ему очень и очень не понравилось увиденное: будь на месте Шидая кто-то другой, он вылетел бы в окно. Но рядом с Майяри лежал Шидай, и Ранхаш ощутил что-то похожее на обиду – эмоция, посещавшая его последний раз, наверное, в далёкие сорок лет.

– Мне даже показалось, что ты меня убьёшь, – лекарь испытующе посмотрел на воспитанника.

– Я очень хотел, – мрачно признался Ранхаш.

– Да ладно тебе, я же чисто по-отечески.

– Одна рука под юбкой, вторая на груди, – сухо напомнил харен детали увиденного.

– Это привычка, – нашёлся с объяснениями лекарь. – Я же нормальный вежливый мужчина и должен показать лежащей рядом женщине, что она любима, привлекательна и не одинока. Майяри, между прочим, больше всех нуждается в этом, но обнимаю её только я. И Лоэзия.

Напомнив о невесте, Шидай коварно прищурился и с удовольствием отметил слегка сузившиеся глаза Ранхаша.

– Это очень хорошо, что девочка так замечательно относится к Майяри. Они явно подружились, и после женитьбы на Лоэзии ты сможешь видеть Майяри очень часто.

– Прекрати, – сквозь зубы попросил Ранхаш.

– Не нравится? – наигранно удивился Шидай.

Ранхаш промолчал, но перед глазами опять встала утренняя сцена прощания. Госпожа Лоэзия никак не хотела уходить, обнимала Майяри, целовала её в щёки и просила не расстраиваться. Майяри невпопад кивала и отсутствующим взглядом смотрела на расстроенную девушку. Может быть, Ранхаша и не зацепила бы эта сцена, но Лоэзия попрощалась только с Майяри. Не то чтобы его расстроило безразличие невесты к нему самому, скорее его насторожило излишнее внимание девушки к Майяри. Даже волк посчитал, что этот птенец слишком уж рьяно хлопает своими редкими пёрышками над головой Майяри. А когда Лоэзия, целуя безразличную девушку в щёки, вдруг чмокнула её в губы и испытующе уставилась на её лицо, Ранхашу и вовсе стало как-то неприятно. Даже жуть – чувство ревности, которое мужчина никак не мог осознать как часть себя и упорно представлял как что-то совершенно обособленное, – и та возмущённо всколыхнулась. А уж как поразились остальные… Мариш тут же поспешил попрощаться и утащить слегка упирающуюся госпожу, а Шидай чуть ли не насильно сопроводил Майяри наверх отдыхать.

Шидай ещё несколько секунд выжидающе смотрел на воспитанника и, не дождавшись ответа, опять перевёл взгляд в окно. И расплылся в широкой улыбке. Утром, когда Ываший заговорщицким шёпотом сказал ему: «Иди посмотри, чем наш господин всю ночь занимался», он даже глазам своим не поверил, увидев обёрнутые соломой рябиновые стволики и усыпанный трухой снег. Вид у сада теперь был весьма неряшливый, но глаз всё равно радовался. Теперь-то уж точно кое-кто не будет забывать свои шарфы на деревьях.

Кто-то с грохотом растянулся в коридоре, и мужчины настороженно обернулись к двери. Ранхаш, на ходу застёгивая пуговицы, поспешил посмотреть, что там творится, и увидел Редия, пытающегося встать.

– Господин, там такое… – едва смог прохрипеть он, распахивая глаза в священном ужасе.

Вилка звякнула о край тарелки и упала на стол, а Майяри пристально уставилась на дрожащий жёлтый глаз яичницы. На языке таял и неохотно исчезал горьковатый вкус желтка. Неприятный. Вызывающий тошноту. Есть и без того не хотелось, а теперь кусок просто в горле застрянет.

Отодвинув тарелку, Майяри осмотрелась. В гостиной уже успели навести порядок, и все следы пребывания гостей исчезли. Почему-то это усиливало чувство одиночества. Майяри казалось, что она уже забыла, каково это – быть одинокой, но…

После казни брата почти шесть лет она страдала от осознания, что у неё нет никого в этом мире. Потом Майяри привыкла жить только с собой, одиночество покинуло её и впервые проявилось после того, как она была вынуждена расстаться с Виидашем. Но и тогда оно не было таким сильным. После встречи с братом это тоскливое чувство так обострилось, что Майяри было физически больно оставаться одной.

И тревожно.

Где брат сейчас? Что с ним? Вдруг харен нашёл его и теперь скрывает от неё?

По комнате расползся запах жареных яиц, и находиться в ней стало просто невыносимо.

– Госпожа! – Редий и Аший одновременно отделились от стены и выжидательно, но в то же время настороженно уставились на показавшуюся в коридоре Майяри.

Та молча прошла мимо и завернула в особую гостиную, закрыв дверь прямо перед носами оборотней. Разом исчезло ощущение собственной силы, и к страху и одиночеству прибавилась пустота. Но она почему-то подействовала успокаивающе.

Распахнув окно, Майяри облокотилась на подоконник и с лёгким недоумением воззрилась на укутанные соломой рябины. Это ещё что такое? Потом уже её внимание привлекли дружелюбно улыбающиеся оборотни, вытаптывающие дорожку под окнами. Судя по тому, как они напряглись, когда девушка почти до пояса высунулась из окна, стерегли они именно её. Харен бдит. Что ж. Это её не удивляет. Ведь она в самом деле думает о побеге, но сомневается.