на насильственных способах грабежа и кражи и, наконец, что никакой общественно-разумной мысли не проявляется в планомерном воздействии на целое. Все явления и отношения капиталистического хозяйства Маркс выводит, с прозрачной последовательностью и ясностью, исключительно из механизма обмена, иными словами, из закона стоимости и вытекающей из него прибавочной стоимости.

Если бросить общий взгляд на весь труд Маркса в целом, то можно сказать, что первый том с содержащимся в нем учением о законе стоимости, заработной плате и прибавочной стоимости обнаруживает фундамент современного общества; второй и третий тома показывают этажи здания, которое покоится на этом фундаменте. Или, пользуясь другого рода сравнением, можно сказать, что первый том показывает нам сердце общественного организма, где образуется животворящий сок, а второй и третий тома объясняют кровообращение и питание целого организма вплоть до наружных клеточек кожи.

Соответственно содержанию мы обретаемся в двух последних томах на совершенно иной плоскости, чем в первом. В первом томе мы нащупывали источник капиталистического обогащения в мастерской, в глубокой общественной рабочей шахте. Во втором и третьем томах мы движемся на поверхности, на официальной сцене общества. На первом плане тут — товарные склады, банки, биржа, денежные дела, «нуждающиеся аграрии» и их заботы. Рабочий во всем этом не участвует. Ему действительно мало дела до всего этого, что разыгрывается за его спиной после того, как с него уже содрали шкуру. И в жизни, в шумной суете деловой толпы мы встречаем рабочих лишь при свете утренней зари, когда они направляются кучками в мастерские, и в сумерках наступающего вечера, когда мастерские извергают их длинными вереницами из своих недр.

Остается неясным, какой интерес могут иметь для рабочих различные частные заботы капиталистов при извлечении прибыли и их ссоры между собою из-за дележа добычи. Фактически, однако, второй и третий тома «Капитала» столь же нужны для исчерпывающего понимания современного хозяйственного механизма, как и первый том. Конечно, они не имеют того решающего и основного исторического значения для современного рабочего движения, как первый том. Но они заключают в себе много прозрений, которые неоценимы для духовного снаряжения пролетариата в его практической борьбе. Приведем только два примера.

Во втором томе Маркс, рассматривая вопрос о том, как из хаотического движения отдельных капиталов может возникнуть правильное питание общества, естественно затрагивает вопрос о кризисах. Систематического и ученого исследования о кризисах тут ожидать не приходится, а есть лишь несколько беглых замечаний. Но знакомство с этими замечаниями оказало бы большую пользу просвещенным и мыслящим рабочим. Одним из постоянных, так сказать, железных положений социал-демократической и в особенности профессиональной агитации является утверждение, что кризисы возникают прежде всего вследствие близорукости капиталистов: они не хотят понять, что массы их же рабочих являются их наилучшими потребителями и что достаточно поднять заработную плату рабочих, чтобы приобрести платежеспособных потребителей и устранить опасность кризиса.

Как ни популярно это воззрение, оно все же совершенно неправильное, и Маркс опровергает его следующими словами: «Совершенная тавтология утверждать, что кризисы возникают вследствие недостатка платежеспособного потребления или платежеспособных потребителей. Капиталистическая система вообще не знает других потребителей, кроме платящих, за исключением бедных, содержащихся на общественный счет, и „мошенников“. Когда товары не продаются, это и значит, что для них не находится платежеспособных покупателей и, следовательно, потребителей. Чтобы придать этой тавтологии более глубокое обоснование, говорят, что рабочий класс получает слишком ничтожную часть своего собственного продукта и что для устранения этого зла следует увеличить получаемую рабочими часть, вследствие чего естественно возрастет их заработная плата. На это нужно заметить, что кризисам обыкновенно предшествует период, когда заработная плата вообще повышается и рабочий класс получает относительно большую долю в той части ежегодного продукта, которая предназначена для потребления. Такие периоды, с точки зрения рыцарей здравого и „простого“ человеческого смысла, должны были бы, напротив, отдалять кризисы. Ясно поэтому, что капиталистическое производство содержит в себе некоторые условия, независимые от доброй или злой воли людей, что эти условия допускают лишь на короткое время относительное благополучие рабочего класса и это благополучие является всегда буревестником наступающего кризиса».

И действительно, второй и третий тома дают нам возможность очень глубоко заглянуть в сущность кризисов; они оказываются просто неизбежными последствиями движения капитала — движения, которое в своем неистовом, ненасытном стремлении к накоплению, к росту вскоре перекатывается чрез границы потребления, как бы это потребление ни расширялось вследствие увеличения покупных средств у отдельного общественного класса или даже вследствие завоевания совершенно новых рынков для сбыта. Приходится поэтому отказаться и от скрывающейся за популярной профессиональной агитацией мысли, что между капиталом и трудом существует гармония интересов и что только близорукие предприниматели не видят ее. Вместе с тем падает и всякая надежда внести какие-либо смягчающие поправки в хозяйственную анархию капитализма. Борьба за материальный подъем пролетариата имеет достаточно отличного оружия в своем духовном арсенале и не нуждается в теоретически несостоятельной и практически двусмысленной аргументации.

Другой пример. В третьем томе Маркс дает в первый раз научное объяснение тому явлению, перед которым с беспомощным изумлением останавливалась политическая экономия со времени своего возникновения, а именно, что во всех отраслях производства, при каких бы самых различных условиях в них ни был вложен капитал, он приносит всегда так называемую «обычную» прибыль. С первого взгляда это явление как будто противоречит тому объяснению, которое дал сам Маркс, а именно возникновению капиталистического богатства из неоплаченного труда наемного пролетариата. Действительно, каким образом капиталист, который вложил в мертвые средства производства сравнительно большую часть своего капитала, будет получать такую же прибыль, как и его сотоварищ, потративший на это лишь ничтожные средства, вследствие чего он может впрячь в работу большее количество живой силы?

И вот Маркс решает эту загадку поразительно просто, показывая, как выравниваются различия в прибыли посредством продажи одних сортов товаров по цене свыше их стоимости, а других — ниже стоимости и как образуется одинаковый для всех отраслей производства «средний размер прибыли». Сами не имея об этом представления, без всякого сознательного соглашения между собою, капиталисты при обмене товаров как бы собирают в одну кучу всю отнятую от их рабочих прибавочную стоимость и затем братски распределяют между собою общую жатву эксплуатации, давая каждому часть, соответствующую величине его капитала. Отдельный капиталист, таким образом, получает не лично добытую им прибыль, а лишь приходящуюся на его долю часть прибыли, добытой всеми его сотоварищами. «Различные капиталисты, поскольку имеется в виду прибыль, выступают как акционеры акционерного общества, при этом доля прибыли исчисляется по процентам; поэтому для различных капиталистов она различается только в зависимости от величины вложенного ими