От злобы Энергия выбила все окна. Они взрывались фонтаном осколков, и треск оглушительным грохотом отскакивал от стен. Фри подалась к ним, вытянув руки, а затем случилось что-то странное, страннее всего того, что происходило с ней в последнее время.

Она увидела.

Казалось, через ее тело прошел легкий разряд тока, от которого по коже побежали мурашки. Особенно это было заметно в области наручей. Орбиты космоса на них засияли. Новая Энергия все еще бушевала внутри Фри, но, проходя через кровное оружие, вдруг успокаивалась. Фри видела перед руками призрачные манипуляционные круги и была готова поклясться, что они — лишь плод ее воображения. Те постоянно менялись, перед глазами возникали тысячи меток, даже Первородные — те раскалывались на свои интерпретации, более мелкие, с иными способностями, и каждая была готова объединиться с другими в большие, многоуровневые манипуляции, чтобы изменить зримую Вселенную. Фри никогда не была сильна в теории манипулирования, не записывала метки отдельно, чтобы запомнить их, как Стеф. Ей это просто не требовалось из-за слабого эфира. Но теперь, стоило возникнуть тому или иному символу — она уже знала не только его название, но и значение.

У Фри захватило дух. Она, как в трансе, стала подбирать нужные метки: ей требовалось только подумать об итоге, и те сами подстраивались. Осколки, замершие в воздухе, медленно потянулись обратно к окнам.

«Движение, точка прошлого, предыдущее состояние, объединение, укрепление…» — проносилось в голове вместе с траекториями события.

Она слышала легкий хруст стекла и перезвон перед тем, как все стихло. Ни одного осколка на полу не осталось, все они вернулись в исходное положение: сквозь окна тянулись бледные солнечные лучи.

Только теперь Фри выдохнула и, подойдя к стеклам, коснулась холодной поверхности. Починка предметов — не самая простая манипуляция. Фри никогда в жизни не могла сделать ничего лучше защитного барьера, да и тот был дохлым, но теперь…

Теперь ей требовалось сделать намного больше.

До палат Лазарета она бежала, словно от этого зависела жизнь.

Стефан в это время спал, всячески хмурясь и вздрагивая, словно видел кошмар. Фри решила не будить его. Она все еще боялась напортачить, но если не попробовать, то все могло пойти прахом. Осторожно стянув одеяло, протекторша задрала больничную рубаху. На покрытом извилистыми шрамами теле была зафиксирована повязка с манипуляциями, которые хоть как-то сдерживали болезнь. Только начав снимать ее, Фри почуяла знакомый душок гниения.

Он становился только сильнее. Грязные бинты спали, открывая почти почерневшую, гниющую плоть. Везде нарывы, отслаивающиеся ткани и гной. Вне сомнений, оно уже поразило органы. Это был стремительный, летальный процесс.

Фри заставила себя дышать и смотреть на месиво. Если бы Стефан не воскресал, то уже давно был бы мертв. Но удача не могла длиться вечно.

Девушка обратилась внутрь себя, вновь призвала Энергию, заставила ее бурлить и распаляться, проходить сквозь наручи. И начала сплетать эфир.

* * *

Фри вышла в коридор на негнущихся ногах. Ей стало дурно. Вокруг еще витал гнилостный запах — он был привычен и знаком, но сейчас ощущался особенно отвратительным. Сердце бешено стучало, по коже бежал ледяной пот. Но она справилась.

Фри со всех ног направилась обратно к Максу, чтобы рассказать о случившемся и помочь с эфирным стеклом, но остановилась на повороте. Со стороны транзитной двери кто-то шел. Незнакомка, встревоженно оглядывавшая все вокруг, казавшаяся птицей в клетке. Она была лишней и чужой здесь.

Она была падшей.

Фри в панике отступила, уже начав прикидывать, сможет ли использовать Энергию для защиты или атаки, как вдруг падшая вскинула руки.

— Эй ты! — Голос ее звучал взволнованно. — Стой, не делай ничего! Клянусь, я тут с миром, можете меня хоть в камеру бросить, только позови главных!

Протекторша собралась с духом, ни на секунду не доверяя прибывшей.

— Ты же Карла, да? Как ты здесь оказалась? Ты прорвалась через дозорный пункт?

— Даже если и так! Черт тебя дери, пожалуйста, веди Смотрителя или посла, у нас мало времени! Шакара мертва!

Фри обомлела, а падшая загнанно съежилась.

— Он… Ранорий… Когда Шакара сломалась, он передал, что разберется с проблемой. Мы думали… он ее излечит. Ранорий просто пришел к ней, закрыл дверь. Когда он вышел, комната была заполнена Тьмой, она исходила от него. Он… черт, он сказал, что в ее разрушенной душе остались сведения о Грее. Ранорий передал мне их, заявил, что следующему выпаду Грея нельзя верить, что на самом деле он будет там, где все началось. А когда ушел, то Шакара была там… она…

Карла тряхнула головой.

— Если вы хотите спасти то, что у нас всех осталось, — то должны меня выслушать. Веди меня к остальным. До кары небесной уже недолго.

* * *

Я успел вернуться из Архива и уже некоторое время второпях искал нужные мне сведения в инфорах. Вскочив с места, чтобы взять книгу с тумбы, я замер, вдруг увидев в зеркале яркую алую точку. Она становилась шире и шире, пока не залила всю поверхность. Я изумленно приблизился, рассматривая красное мерцание и уже ощущая покалывание на коже.

В Соларуме загремели колокола.

Глава xxxxi

Шепот из бездны космических глубин

Зербраг поднял забрало шлема. По нагруднику его доспехов рваной дугой запеклись брызги золота. Широкое лунообразное лезвие длинной алебарды, вечно покрытое сажей, теперь было запачкано не только кровью дэларов, но и красной кровью планетаров, синей кровью орнега, густой мелкой пылью глобул. Терпкий и соленый вкус битвы еще чувствовался на языке, он песком скрипел на зубах, распалял все нутро. Эфир кипел, пылал светозарный огонь под кожей. Зербраг ощущал биение обоих своих сердец: одно колотилось в груди, другое — в материи. Яростный безудержный стук барабанного боя жизни, восторжествовавшей над врагом.

Он вдохнул горячий воздух, показавшийся ему ледяным в сравнении с жаром в груди. Пахло пеплом и торжеством.

— Они почти не сопротивлялись, — хмуро отметил Виттарискат, пнув носком чью-то отрубленную часть головы. — Что вы думаете об этом?

— Я думаю… — в запале выдохнул Зербраг, оглядывая разрушенные и выжженные края рудника. — Жизнь все рассудила.

Битва оказалась быстрой и простой, до оскорбления никчемной. Казалось, всех этих темных можно было убить одной лишь центурией.

Эквилибрумы пронзали тела павших, добивая чудом уцелевших. Кто-то развеивался золотым дымом и отправлялся в сомниум, но плоти навсегда умерших оставалось много, ее накапливались целые горы.

— Сожгите, — приказал Зербраг. — Проследите, чтобы ни одна часть не осталась гнить в земле.

Виттарискат немедленно удалился, отдавая указания по зачистке своим подчиненным, а Паладин тем временем развеял