Рефлексирующее пространство, включающее групповое и индивидуальное наблюдение, важно для того, чтобы помочь командам сотрудников обрабатывать и понимать опыт своих клиентов, в частности. как этот опыт проецируется в них. Еще одно, в чем очень нуждаются женские отделения — наличие разговорной терапии, включая психотерапию и творческую терапию. Одна из центральных задач для специалистов в области психического здоровья, работающих с женщинами-правонарушителями — дать им возможность извещать о своих бедствиях иными способами, нежели нападение на самих себя, т. е. через свои собственные тела или тела детей. Это может происходить символически: через музыку, танец и искусство, а также через слова.

Возвращаясь к теме укрытия и потери, игра в прятки, на которую я ссылаюсь на протяжении всей главы, имеет своей главной целью желание быть найденным. Это основной факт, который нужно иметь в виду. Тот, кто никогда не был найден, подобен беглецу, чье отсутствие не замечено. Бессознательная надежда многих женщин в закрытых отделениях состоит в том, что их найдут, что они смогут связаться с нами и что мы найдем способ поддержать эту связь. Страх женщин и их стремление к близости требуют, чтобы персонал поощрял постепенные шаги к терапевтическому контакту и оставался восприимчивым к возможности общения, а не к их преследованию, навязчивому и осуждающему поведение пациенток без понимания его смысла. Благодаря чуткости к парадоксальным желаниям женщин, с одной стороны, близости, с другой — обособленности, а также вниманию к множественным смыслам насилия, может быть достигнуто подлинное терапевтическое взаимодействие.

Заключение

Цель моей книги — представить целый ряд случаев насилия среди женщин и предложить модель для понимания этих случаев. В первую очередь я опиралась на психодинамическую точку зрения, но также использовала другие модели, включая теорию привязанности и феминистское понимание причин и проявлений женского насилия. Последнее особенно актуально для обсуждения самоповреждения как формы общения и понимания женщин, подвергшихся насилию и убивших своих агрессивных партнеров. Каждый акт насилия, который я обсуждала, имеет свое особое значение и может быть прочитан как сообщение о психическом конфликте и страдании.

Немаловажным фактором является связь между депрессией и насилием, поскольку многие акты насилия, будьте направленные против себя, или других, или детей, связаны с тяжелой депрессией. Тесная связь между побуждениями убить и суицидальными побуждениями проявляется в экстремальных актах насилия, которые происходят в контексте депрессии. Это проиллюстрировано в полуавтобиографическом романе Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» (Plath, 1963), в которой центральными мотивами являются умирающие объекты, изображения смерти и убийства. Она описывает мучения от депрессии и последующее насилие, которое главная героиня причиняет себе через различные попытки самоубийства. Плат также исследует традиционную медицинскую реакцию на попытки самоубийства, проявление агрессии, обращенной на себя, и ярко описывает жестокость этой реакции, которая, по сути, отражает стремление к убийству, присущее суицидальным актам. Она дает полноценный отчет о насилии, которое может причинить психиатрическое лечение в виде шоковой терапии, известной как электросудорожная терапия. Это представляет психиатрию в худшем свете, в этом Плат видит ее жестокое и объектное отношение к депрессивным пациентам:

Доктор Гордон установил две металлические пластины по обе стороны моей головы. Он закрепил их ремнем, который сжимал мой лоб, и дал мне прикусить провод.

Я закрыла глаза.

Наступило короткое молчание, словно остановка дыхания. Затем что-то согнуло, схватило меня и начало трясти, это было похоже на конец света. Уииииииии, завизжало устройство, потрескивая и мигая синим светом, и с каждой вспышкой все более сильный толчок раздирал меня, пока я не подумала, что мои кости сломаются, а кровь брызнет из меня, как из раздавленной ягоды…

В Белсайзе я, по крайней мере, смогла забыть о шоковой терапии. В клинике Каплана многие женщины прошли шоковую терапию. Я знаю и могу рассказать, кто это был, потому что они не получали свои подносы с завтраком вместе с остальными. Им проводили шоковую терапию, пока мы завтракали в наших комнатах, а затем они приходили в гостиную, тихие и бледные, ложились как дети возле медсестер и ели свой завтрак там.

Это волнующее описание беспомощности и страха служит мощным посланием терапевтам, чтобы изучать опыт лечения их клиентов. Терапевтическая задача, безусловно, состоит в том, чтобы помогать женщинам формулировать и выражать несчастье и гнев, чтобы они могли влиять на изменения в своей жизни, а не молчали или скрывали всё это.

Терапевтические реакции на женское насилие

Как клинический психолог я описываю ряд моделей в зависимости от конкретных трудностей, с которыми сталкиваются клиенты. Я предлагаю психотерапию часто в сочетании с психотропными препаратами, назначенными коллегами-психиатрами. Хотя я признаю необходимость психотропных средств в лечении того, что можно считать основным психическим заболеванием, одними лишь препаратами невозможно решить главные психологические трудности. Женщинам, которые совершили насильственные действия, независимо от того, были ли им поставлены диагнозы психических заболеваний или нет, должна быть дана возможность говорить, осмыслять и формул кровать свой опыт, чтобы контролировать свою жизнь.

Я вижу, что судебная психотерапия является основным инструментом в достижении этой цели.

Важно признать, что женщины часто попадают в судебно-психиатрические и психологические службы по разным причинам и контактируют с этими службами, имея двойные диагнозы; наличие этих диагнозов у пациентов-нарушителей описано в клинической практике регионального отделения закрытого типа, где я практикую (Turcan, Bercu, 1999). Наличие двойного диагноза указывает на сложность проблемы, из-за которой женщины, проявившие жестокость, сталкиваются с психиатрической службой, и это подчеркивает необходимость того, чтобы клиницисты общались с ними, принимая во внимание ряд терапевтических моделей для понимания и управления их жестокостью.

Потребности в психиатрическом лечении находящихся в тюрьме женщин были хорошо задокументированы (Alien, 1987; Carlen, 1996, 1998; Maden 1996), и очевидно, что решать проблемы психического здоровья в рамках тюремного заключения — не лучший вариант. В случае психотических женщин, которые убили, их психическое состояние на тот момент является ключевым соображением при принятии судебных решений. Если таких