Зевс в «Илиаде» не предписывает никакой жестокости. Греки верили, что «Зевс молящий» присутствует в несчастном, который взывает о помощи16. Яхве – это «Бог воинств». История Израиля показывает, что речь идет не только о звездах, но также об израильских воинах. Но Геродот перечисляет великое множество эллинских и азиатских племен, среди которых только одно имело «Зевса воинств»17. Всем остальным такое богохульство было неведомо. Египетская «Книга мертвых», которой не меньше трех тысяч лет (без сомнения, даже больше), проникнута евангельским милосердием. (Умерший говорит Осирису: «Господин Истины, я приношу тебе истину… Я разрушал зло ради тебя… Я никого не убил. Я никого не вынудил плакать. Я никого не оставил страдать от голода. Я никогда не был причиной того, чтобы господин сделал зло своему рабу. Я не был причиной страха ни для какого человека. Я никогда не издавал голос с высокомерием. Я никогда не оставался глухим к справедливым и истинным словам. Я не выставлял свое имя для получения почестей. Я никогда не отвергал Бога в Его явлениях…»18

Евреи, в течение четырех веков прожившие в контакте с египетской цивилизацией, отказались воспринять этот дух кротости. Они желали могущества…

Все тексты, созданные до вавилонского плена, запятнаны этим фундаментальным заблуждением относительно Бога, думаю, за исключением Книги Иова, герой которой не был евреем19, Песни песней (но создана ли она до плена?) и некоторых псалмов Давида (но достоверно ли, что они принадлежат именно ему?). С другой стороны, первым полностью чистым персонажем еврейской истории является Даниил (посвященный в мудрость халдеев)20. Жизнь всех остальных, начиная с Авраама, осквернена ужасными вещами. (Авраам начал с того, что отдал свою жену на блуд21.)

Это позволяет думать, что Израиль воспринял наиболее существенную истину относительно Бога (то есть знание, что Бог, во-первых, благ, а уже во-вторых – могущественен) из других традиций – халдейской, персидской или греческой, – благодаря плену.

2. То, что мы называем идолослужением, в немалой степени является выдумкой еврейского фанатизма. Все народы всех времен всегда были монотеистами22. Если бы евреи старого доброго времени восстали из мертвых и им дали оружие, они всех нас – мужчин, женщин и детей – истребили бы за преступление идолопоклонства. Они обвинили бы нас в поклонении Ваалу и Астарте, приняв Христа за Ваала, а Пресвятую Деву за Астарту.

Хотя наоборот, Ваал и Астарта могли быть образами Христа и Девы.

По отношению к некоторым культам могут сослаться на разврат, которым они сопровождались, – однако, полагаю, это бывало намного реже, чем нам сегодня представляется.

Но жестокости, связанные с культом Яхве, но истребления, совершенные по его воле, – это, во всяком случае, не менее скверные дела. Жестокость – грех еще более страшный, чем сладострастие. Впрочем, сладострастие можно с одинаковым успехом удовлетворять как через плотское совокупление, так и через убийство.

Весьма вероятно, что так называемые язычники по отношению к своим статуям чувствовали то же самое, что сегодня христиане чувствуют по отношению к изображениям Распятия, статуям Пресвятой Девы и святых, с теми же отклонениями у людей духовно и интеллектуально посредственных.

Разве у нас не в обычае приписывать именно такую-то сверхъестественную способность именно такой-то статуе Богоматери?

Если даже кто-то из них верил, что божество полнейшим образом присутствует в камне или дереве, он подчас мог иметь на это основания. Ведь и мы верим, что Бог присутствует в хлебе и вине. Возможно, Бог реально присутствовал в статуях, выполненных и освященных по определенному ритуалу.

Настоящее идолослужение есть похоть («умертвите… злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение»23), и еврейский народ, жаждавший плотских благ, был повинен в этом даже в те моменты, когда поклонялся своему Богу. Евреи имели в качестве идола не металл, не дерево, но расу, нацию, вещь совершенно земную. Их религия, по сути, неотделима от этого идолослужения в силу самогó понятия «избранного народа».

3. Обряды мистерий Элевсина и тех, что были посвящены Осирису, рассматривались как таинства в том же смысле, в каком мы понимаем это слово сегодня. И, возможно, это были истинные таинства, которые имели такую же силу, как крещение и евхаристия, ибо получали эту силу от того же самого отношения к Страданию Христа. Страдание еще должно было совершиться. Теперь оно уже в прошлом. Прошлое и будущее симметричны. Хронология не может иметь решающего значения в отношении между Богом и человеком – в отношении, один из членов которого вечен.

Если бы Искупление, со свойственными ему ощутимыми признаками и средствами, не присутствовало на земле изначально, нельзя было бы простить Богу (если позволительно использовать такие слова, не впадая в богохульство) несчастье стольких невинных: лишенных имения и родины, угнанных в рабство, преданных на пытки и умерщвленных в течение всех веков, предшествующих христианской эре. Христос пребывает на этой земле – если люди Его не изгоняют – повсюду, где есть преступление и несчастье. Если бы это Его присутствие не приносило сверхъестественных плодов, как могли бы невинные, сокрушенные несчастьем, не впасть в грех хуления Бога и не подвергнуться, следовательно, вечному осуждению?

Но и апостол Иоанн говорит об «Агнце, закланном от создания мира»24.

Содержание христианства существовало до пришествия Христа, – что доказывается тем, что поведение людей с тех пор не претерпело существенных перемен.

4. Возможно, разные народы (Индия, Египет, Китай, Греция) имели священные Писания, представляющие собой Божественное откровение в той же мере, как и Писания иудео-христианские. Некоторые тексты, что сохранились до сих пор, возможно, это лишь их фрагменты или отзвуки.

5. Те места Писания (в Книгах Бытия, в Псалмах, у ап. Павла), где говорится о Мелхиседеке, показывают, что на заре истории Израиля за его пределами существовало служение Богу, познание Бога, достигающее уровня христианства и далеко превосходящее всё, чем обладал когда-либо Израиль.

Ничто не мешает предположить связь между Мелхиседеком и древними мистериями. Есть символическое соответствие между хлебом и Деметрой, вином и Дионисом25.

Из сказанного в книге Бытия Мелхиседек представляется одним из ханаанских царей. Поэтому вероятно следующее: либо развращенность и нечестие в городах Ханаана появились лишь за несколько веков до истребления, либо это клеветнические выдумки евреев против своих жертв.

6. Пассаж апостола Павла о Мелхиседеке26 в сопоставлении со словами Христа: «Авраам видел день Мой»27 могут даже указывать на то, что уже Мелхиседек был воплощением Слова.

Во всяком случае, не является неоспоримым то, что Слово не имело воплощений прежде Иисуса и что Осирис в Египте и Кришна в