умерших могли находиться там же, где и их останки. Райдер побеседовала с сотрудником морга, который принимал участие в перевозке тел, но тот заявил, что никакие медицинские документы из больницы не забирали.

В теле еще одной умершей, давней пациентки доктора Хораса Бальца, не обнаружили ни морфия, ни мидазолама. В ее тканях присутствовали только остатки тайленола и еще одного лекарства, которое обычно прописывают людям, страдающим болезнью Паркинсона. Из этого эксперты сделали вывод, что ее смерть произошла в результате естественных причин и, возможно, была неожиданной. Из сорока пяти умерших пациентов, обнаруженных на территории Мемориала после стихийного бедствия, пятеро, как было установлено, скончались еще до начала урагана. Помимо трупов сорока пяти взрослых из Мемориала вывезли еще семь трупов новорожденных, которые явно появились на свет уже без признаков жизни. Поэтому в число погибших их включать не стали.

В пяти случаях токсикологическая экспертиза тканей умерших не дала никаких результатов. Одно из этих пяти тел обнаружили на втором этаже, рядом с банкоматом, днем в четверг, 1 сентября. Оно принадлежало пациентке, которую утром того же дня врач-инфекционист видел живой. К правому предплечью умершей был подсоединен катетер от капельницы. Тяжело было думать, что, возможно, несчастная не успела получить необходимое ей лекарство.

В первый день совещание экспертов проходило без участия команды его прокурора. По всей видимости, те, кто готовился представить дело большому жюри присяжных, не считали важным для себя услышать мнение специалистов из первых уст. На второй день двое помощников окружного прокурора все же приехали. Одним из них был главный обвинитель по делу Майкл Моралес, молодой темноволосый мужчина со слегка косящими глазами. Он стал представлять сторону обвинения в судах по уголовным делам всего два года назад и прибыл на встречу в офисе коронера в сопровождении своего непосредственного начальника, помощника окружного прокурора Крейга Фамуларо.

«Ну, что у вас есть?» – поинтересовался один из них.

Тон приехавших, особенно низкорослого нервного Фамуларо, неприятно поразил экспертов и присутствовавшую на совещании Райдер своей явной, необычной для подобного случая враждебностью. Пренебрежение представителей обвинения к полученным ими данным уже давно не удивляло экспертов, однако Фамуларо и Моралес были настроены откровенно скептически, проявляли очевидное недоверие к собеседникам и явно не были заинтересованы в том, чтобы узнать их мнение. «Этим парням, похоже, ничего не нужно», – сказал патологоанатом Бейден, обращаясь к коронеру Миньярду. Тот, в отличие от представителей обвинения, похоже, был согласен с выводами экспертов о том, что гибель пациентов Мемориала во многих случаях была результатом убийства. Поражало то, что многие из этих случаев очень походили друг на друга. В тканях почти всех больных, умерших после того, как в четверг утром в Мемориал прибыли лодки и вертолеты, и чьи тела были подвергнуты токсикологической экспертизе (включая всех девятерых пациентов «Лайфкэр», девятерых больных, находившихся в вестибюле второго этажа, а также Мерл Лагасс), были обнаружены остатки сильнодействующих препаратов.

* * *

Майклу Моралесу во время работы по делу пришлось от имени своего босса, окружного прокурора Эдди Джордана, подать несколько ходатайств. Это было связано с тем, что предыдущей осенью адвокат Анны Поу Симмонс добился, чтобы все заявления его подзащитной, сделанные вскоре после урагана и наводнения, были признаны судом конфиденциальными. При этом если Симмонс отправил Моралесу копии соответствующих юридических документов, то офис генерального прокурора штата таких услуг ему не оказывал. Да и вообще там явно не стремились посвящать Моралеса в подробности расследования дела о гибели пациентов в Мемориале. Майкл Моралес только теперь начал понимать, какая огромная и тяжелая работа ему предстоит.

После того как во время наводнения офис окружного прокурора затопило, его сотрудники переехали в старое здание, где ковры были в пятнах, а мебель состояла из складных столов и стульев. При этом интерьер кабинета Моралеса стал даже лучше: в прежнем офисе части ковра у него вообще скреплялись клейкой лентой. Моралес, получивший высшее юридическое образование всего за пять лет до описываемых событий, делавший между фразами довольно длинные паузы, заполняя их хмыканьем, раздраженными вздохами или еще какими-то звуковыми эффектами, был одним из немногих прокуроров, занимавшихся делами об убийствах в городе, где их число на душу населения было очень высоким, а процент случаев, когда преступники привлекались к ответственности, низким. Он был умен и пользовался уважением среди коллег. Резонансное дело Мемориала с каждым днем требовало от него все больше внимания и уже занимало практически все его время.

На протяжении целого года, пока этим делом занимался офис генерального прокурора штата, офис окружного прокурора не получал от него практически никакой информации. Теперь же прокурор Джордан, совсем недавно избранный на эту должность, начал получать весьма неприятные письма от представителей общественности, которые ассоциировали с делом Мемориала именно его. Джордану ни к чему была еще одна история, грозившая снизить его популярность среди избирателей. В 2003 году, став первым окружным прокурором афроамериканского происхождения в Орлеанском приходе, он уволил десятки белых сотрудников и заменил их чернокожими, и теперь в федеральном суде против него были выдвинуты обвинения в расовой дискриминации.

Взявшись за дело Мемориала, Джордан оказался на стыке интересов влиятельных сил. Корпорация «Тенет» вкладывала немалые деньги в местных политиков, а адвокат Поу Симмонс и несколько юристов «Тенет» в прошлом, как и Джордан, работали в органах прокуратуры. С другой стороны, от исхода этого дела зависел авторитет генерального прокурора штата. У Джордана и Фоти были разные интересы. Фоти нужно было доказать, что он поступил правильно, арестовав трех фигуранток дела. Джордану же было выгоднее спустить дело на тормозах.

Но Джордан не давал Моралесу указаний угробить дело. У молодого сотрудника офиса окружного прокурора были свои причины не проявлять служебного рвения. Да, по законам штата Луизиана намеренное лишение людей жизни, о котором говорилось в ходатайстве о выдаче ордеров на арест, квалифицировалось как убийство. Моралес понимал, что основания для расследования гибели пациентов больницы были. Но речь шла не об обычных убийствах. Как-никак, в город для обеспечения правопорядка были введены подразделения Национальной гвардии. Губернатор Бланко предупредила, что их автоматические винтовки «М-16» заряжены и готовы к стрельбе, что войска «без колебаний будут применять силу, даже если им придется открыть огонь на поражение», и выразила надежду, что в случае необходимости «они так и сделают». По этой причине у Моралеса возникло ощущение, что от него ждут применения гражданских законов в зоне военных действий.

У него имелись не только профессиональные, но и личные основания испытывать это неприятное чувство. Под расследование попал его бывший помощник, сержант полиции Нового Орлеана, изучавший юриспруденцию в