В этом возрасте он был так невероятно похож на сына, что Софи могла бы их перепутать… если бы не знала, что Киф поступил сразу на второй.

Да и непринуждённости Кифа лорду Кассиусу тоже недоставало.

Более того, если приглядеться, он словно куда-то торопился, в движениях ощущалась скованность, а судя по лицу… нервничал?

Пожалуй, «боялся» будет точнее.

Причина выяснилась через несколько секунд, когда кто-то из группы проходящих мимо высоких развязных третьекурсников выбил учебники у него из рук и взлохматил волосы.

Лорд Кассиус промолчал.

Не двинулся с места.

Но про себя дал клятву, что так этого не оставит.

Когда-нибудь он станет лучше всех… и уж тогда им покажет.

На этом воспоминание внезапно оборвалось, но в этом было что-то неестественное, словно лорд Кассиус нарочно отбросил всё остальное, то ли для хранения в другом месте, то ли чтобы скрыть.

«Ага… как я понимаю, вы предупредили насчёт сиреневых воспоминаний для того, чтобы я не полезла туда, где хранятся настоящие тайны?» – догадалась Софи.

«А может, просто не хочу выставлять свои слабости напоказ», – парировал лорд Кассиус, что вполне могло сойти за правду, не будь этот ответ таким скорым.

«Своими уловками вам меня не обмануть. Это ведь ВАМ нужно отыскать воспоминания, вы САМИ хотели выяснить, не скрыла ли что-то от вас леди Гизела».

«Да, я в курсе. Но это не значит, что я готов позволить кому ни попадя вмешиваться в личные дела… а вы уже наверняка догадались, что среди помеченных сиреневым, красным, синим, зелёным или ещё каким цветом воспоминаний, спрятанных моей супругой, найти не удастся, ведь там хранятся только известные».

Ничего не скажешь, весомый аргумент.

В этом уголке его разума царил такой порядок, что любая мелочь, утерянная или оказавшаяся не на месте, тут же бросилась бы в глаза.

Нужно найти остальное.

То, что не укладывалось в строгие рамки сюжета, который можно выставлять напоказ.

То, что он пытался предать забвению.

«Это бесполезно», – предупредил он, но Софи уже обшаривала узкие тёмные закутки, пустое холодное пространство между ними, и вдруг…

Вот она.

Крохотная щель.

Слабое место в его хорошо подогнанных воображаемых доспехах.

Стоит только проскользнуть, и…

Она падала всё ниже и ниже, кувыркаясь в безмолвной тёмной пустоте.

Мчалась навстречу бездонному морю кошмаров.

Но вскоре падение как будто замедлилось, воздух вокруг стал плотнее, словно подталкивая вверх, и вдруг в тумане показалась какая-то мрачная тропа.

Такая манящая.

Зовущая.

Указующая.

Словно лорд Кассиус подготовил ей путь к спасению от жутких теней.

Но это лишь его очередная уловка.

Ещё один оборонительный рубеж.

А тьмы Софи уже не боялась.

Поэтому оттолкнулась от преграды и ринулась прямиком в трясину. Мимо проблесков сомнения и страха. Продираясь сквозь вихри отчаяния и безысходности. И когда наконец прорвалась, её ослепил яркий свет и мешанина цветов и звуков.

Настоящий лорд Кассиус.

А не та суровая оболочка, которую он изображал.

Она увлеклась яркими воспоминаниями, беспорядочно разбросанными там и сям, словно выброшенными на свалку, не слушая его уговоров: «Это бесполезно. Может, я и не в восторге от этих особенностей, но никогда про них не забывал».

«И что же вас тут не устраивает?» – спросила Софи, пытаясь разобраться в том, что оказалось перед глазами.

Большинство воспоминаний были очень короткими обрывками других, более полных.

И во многих фигурировал Киф.

Его улыбки и смех.

Его проказы, шутки и рисунки.

Всё то, что лорд Кассиус пытался в нём искоренить.

На мгновение Софи пришла в ярость.

Как он посмел кромсать воспоминания о собственном сыне?

Кто он такой, чтобы отрицать действительность?

Но потом… она заметила тепло.

Едва ощутимое.

Душу таким не согреть.

И всё же оно окутывало каждое вырезанное мгновение.

«Вы же любите сына», – догадалась она.

«А как же иначе?» – устало вздохнул он.

И тут гнев охватил Софи с новой силой.

«НУ И ЗАЧЕМ ЭТО СКРЫВАТЬ?»

Где-то далеко-далеко Киф попытался её подбодрить, мягко стиснув плечо, но от этого ярость вскипела только сильнее.

Он заслуживал гораздо большего.

«Вы понятия не имеете, чего он заслуживает, – возразил лорд Кассиус, то ли отвечая на невольно переданную мысль Софи, то ли уловив бурлящие в ней эмоции. – Всё, что я держу в себе, лишь ради его же блага. Любовь… только всё усложняет. Если бы вас создали эмпатом, возможно, вы бы это поняли… хотя странное дело – вы обращаете на чувства гораздо больше внимания, чем любой известный мне телепат, и сейчас так точно уловили эту эмоцию, словно в вас слились обе наши способности. Уж не знаю, так вас научили или это врождённое…»

Он принялся мысленно перебирать возможные варианты, и на какое-то мгновение Софи его поддержала, размышляя, уж не заставил ли мистер Форкл её мозг работать иначе, чем у других, или всё просто потому, что способность к телепатии проявилась так рано… да и жизнь среди людей наверняка повлияла. А может, всё дело в каких-то изменениях генов.

И тут её осенило.

«Только не надо мне зубы заговаривать, – заявила она. – В каком смысле “любовь всё усложняет”?»

Зловещий грохот сотряс всё вокруг.

«В самом прямом. А если не верите, так и спросите о том, что после разоблачения Гизелы у всех на устах».

Софи не сразу сообразила, на что он намекает.

«Как это вы не догадались, что она примкнула к Незримым? Об этом?»

«Именно. Как мог эмпат… даже двое, если считать сына, не заметить предателя в собственной семье? Казалось бы, нас невозможно обмануть, мы чувствуем любую уловку. А мы всё проглядели. И даже надеясь, что вы обнаружите целую гору повреждённых воспоминаний, которые послужат доказательством её коварства (и моим оправданием), я всё-таки боюсь, что на самом деле эмпат, даже безошибочно чувствующий чужую ложь, совершенно запросто может обмануться в себе. Наши эмоции сильнее. Чище. Неистовей. Они просто скрывают ложь».

«Ложь?» – переспросила Софи.

Снова зловещий грохот.

«Разве сын никогда об этом не упоминал? А впрочем, ничего удивительного. Такую информацию он наверняка хотел бы от вас скрыть».