Мамерк усмехнулся и, немного помедлив, ответил:

– Эта девушка – не моя, общая добыча… Если никто из вас не против получить за нее по пятьдесят денариев каждый, я не стану возражать, – повысив голос, обратился он к пиратам, сидящим за столом, и тем, кто расположился под деревьями в саду.

– Цестию мы обязаны добычей, а Мемнон вызволил нас из проклятых сиракузских каменоломен, – заметил один из пиратов.

– А по мне, пусть Ювентина забирает свою подружку даром, – заявил другой.

Все остальные поддержали товарища одобрительными возгласами.

– Девушка твоя, – сказал Мамерк Ювентине.

– Вы – настоящие мужчины, – расстроганно проговорила она.

Пираты продолжили застолье, а Ювентина увлекла Акте в дом.

– Ты представить себе не можешь, как я рада, что снова вижу тебя, – говорила Ювентина, усадив Акте на скамейку в своей комнате. – Дай мне наглядеться на тебя, моя малышка!.. Ты стала еще краше, чем в нашу последнюю встречу… Но расскажи, почему этот изверг Аврелий решил разлучить тебя с отцом и с матерью? Неужели это я послужила причиной ваших несчастий?

– После того страшного побоища, которое учинили гладиаторы в имении, – тихо и печально стала рассказывать Акте, – отец попал в немилость господину. Поначалу Аврелий даже грозился высечь его и лишить звания виллика, отправив жить в деревню вместе с остальными рабами. Потом он, правда, смягчился, но, покидая имение, вдруг увидел меня и приказал рабам отвести меня в Рим. Мама с рыданиями бросилась к его ногам, но разве можно было разжалобить это чудовище…

– Негодяй! – с ненавистью прошептала Ювентина.

– В Риме мне пришлось испытать то же, что и тебе, – продолжала Акте, стыдливо опустив глаза. – Не хочется вспоминать… Я забеременела от первого же гладиатора. Ребенок родился мертвым. В прошлогодние Сатурналии в доме Аврелия гостил аргентарий из Нерула. Ланиста играл с ним в кости и крупно проигрался. Я прислуживала им за столом. Аврелий предложил старику отдать ему меня в счет недостающего долга. Тот согласился, и вот теперь я его рабыня…

– Вот так же Аврелий и меня проиграл Волкацию, – сквозь зубы произнесла Ювентина. – Послушай, – обняв девушку, продолжила она. – Если твой ростовщик тебе противен и ты не хочешь возвращаться к нему, то оставайся со мной. Здесь у тебя не будет господина. Здесь ты будешь свободна, как и я.

Акте робко посмотрела на нее.

– Я не знаю, Ювентиночка… Разве это возможно? – едва слышно пролепетала она.

– Я понимаю тебя. Ты боишься, что окажешься в мире, который наши враги, угнетатели и насильники, называют преступным. Но ведь в любое время ты сможешь возвратиться к своему меняле. Даже если когда-нибудь ты попадешь в руки римлян, никто не обвинит тебя в том, что ты беглая рабыня… в конце концов, у тебя есть свидетели… эти знатные римляне. Да и меняла не станет отрицать, что ты не по своей воле осталась у пиратов… Ну, решайся, мой дружок!

– Ты ведь знаешь, я всегда была трусихой…

– Тебе нечего бояться, уверяю тебя…

Акте, еще немного поколебавшись, согласилась.

Ювентина поведала ей о своих злоключениях в Италии после того, как она, Мемнон и его друзья-гладиаторы покинули альбанское имение.

– А все остальные, кроме тебя и Мемнона… я имею в виду тех, с кем ты пришла на альбанскую виллу? Они тоже все погибли? – тихо спросила Акте, когда Ювентина умолкла, рассказав о сражении под Казилином, из которого Мемнон чудом вырвался живым.

– Погибли Ириней и Сигимер, а Сатир, Думнориг, Астианакс и Багиен спаслись, – сказала Ювентина.

– Значит, Астианакс жив? – радостно вспыхнула девушка и покраснела, встретив удивленный взгляд подруги. – Я должна тебе признаться, что тогда… он мне понравился, и я… позволила ему поцеловать себя, – доверительно сообщила Акте. – Конечно, он давно обо мне забыл, – вздохнув, добавила она.

– Нет, не забыл, – улыбнулась ей Ювентина. – Я уверена, моя девочка, он будет счастлив, когда узнает, что ты в Сицилии. Астианакс – достойный, храбрый и красивый юноша. Он не раз вспоминал о тебе. Я одобряю твой выбор…

– Неужели он вспоминал обо мне? – взволнованно спросила девушка.

– Не только вспоминал, но и сожалел о том, что никогда больше не увидит тебя…

– Он так говорил? – допытывалась Акте.

– Не мне. Его-то я и сама еще не видела с тех пор, как покинула Италию. Это Мемнон рассказывал мне о нем…

* * *

Пираты, пропьянствовав весь день, улеглись спать прямо в саду, под открытым небом. Только Мамерк, его навархи и прораты устроились на ночь в большой комнате хозяина.

Рабыни падали с ног от усталости, убирая со стола грязную посуду с объедками.

– А ведь нужно еще отнести ужин в пещеру, – пожаловалась Ювентине одна из рабынь.

Ювентина обратилась к Леене:

– Пойдем, поможем женщинам… А ты оставайся в нашей комнате, – обратилась она к Акте. – Тебе незачем показываться на глаза своему бывшему господину…

Близился вечер. Ювентина, Леена и две рабыни, держа в руках корзины, наполненные печеным хлебом, вареным мясом, маслинами и бутылями с вином, подошли к крипте.

Две корзины они оставили пиратам, охранявшим вход в «пещеру циклопов». Они с жадностью набросились на еду и вино.

Ювентина, войдя в пещеру, с удивлением узнала в молодом римлянине Марка Эмилия Скавра. Узнала она и двух девушек. Дочь оратора Антония часто посещала вместе со Скавром и его друзьями школу гладиаторов на Квиринале. Ювентина вспомнила, что Мемнон обучал их фехтованию. Эмилию, дочь принцепса сената и сестру Скавра, Ювентина несколько раз мельком видела на Форуме: эту баловницу судьбы считали первой красавицей в Риме.

Скавр не сразу обратил внимание на Ювентину. Наклонясь к сестре, он о чем-то говорил ей, видимо, успокаивал: вид у девушки был подавленный.

Антония нервно бегала взад и вперед по большому ковру, устилавшему дно пещеры. Завидев женщин с корзинами в руках, она в ярости топнула ногой.

– Наконец-то, чтоб вас всех Орк забрал! Где вас носит, дуры вы эдакие? Решили уморить нас голодом?

В это время Скавр поднял глаза и увидел Ювентину.

– Веттия? – изумленно воскликнул он.

– Как? – изумилась Антония, быстро обернувшись к мужу. – Ты ее знаешь?

– Так… случайная встреча, – отвечал Скавр в некотором замешательстве. – Кажется, я тебе рассказывал…

– Ничего ты мне не рассказывал, дорогой муженек, – насмешливо сказала Антония. – Я бы запомнила…

Она резко повернулась и, подскочив к Ювентине, схватила ее за плечо.

– А я вот сейчас все узнаю! Ну-ка, милейшая, выкладывай, где и когда встречалась ты с этим вертопрахом? Отвечай! – повелительным тоном выкрикивала она.

Ювентина молча вырвала плечо из цепких пальцев римлянки и наградила ее сильнейшей пощечиной.

У Антонии от удара сразу покраснела щека. Несколько секунд она ошеломленно смотрела на Ювентину, потом бросилась на нее с поднятыми кулаками.

– Ах ты, дрянь! Я покажу тебе, как поднимать руку на дочь римского претора!

Но Ювентина не собиралась уступать. Одной рукой она отбила костистый кулачок римлянки, а другой схватила ее за горло. Обе женщины, сцепившись, упали на ковер. Антония, ловко вывернувшись из рук противницы, опрокинула ее на спину. В этот момент Леена, как тигрица, бросилась на выручку подруги, запустив пальцы в волосы Антонии, которая взвыла от боли.

На шум прибежали охранники.

Пираты с хохотом разнимали дерущихся молодых женщин, не забывая при этом хорошенько их потискать.

Антония ругалась, как торговка на рынке.

– Я еще доберусь до тебя, варварское отродье! – визжала она.

Скавр и Эмилия как могли успокаивали разбушевавшуюся матрону. Старик-меняла на всякий случай спрятался за сундуками в самом дальнем углу пещеры.

Ювентина и Леена, выбравшись из крипты, пошли на берег моря, чтобы искупаться.

Сняв с себя разорванные во многих местах туники, они сначала долго хохотали, вспоминая случившееся, потом принялись считать полученные во время потасовки синяки и царапины…

* * *

Спустя четыре дня после происшествия у Гиппония слуги Скавра и Антонии, проделавшие верхом на мулах не менее двухсот миль, прибыли в Мизены, где Марк Антоний продолжал собирать и готовить к походу корабли и солдат. Известие о том, что пираты захватили зятя вместе