– Да он это, морда бесстыжая! – вскрикнула Надя.

– Ну зачем так говоришь, симпатичная? Ага, я, должно быть, ктебе приставал только что, да? Платье порвал, да, в кусты тянул? А ты вырваласьи в милицию прибежала... Вот не люблю я, капитан, когда наглеют без всякойоглядки на свою убогую астрономию... Ну что, будить Инала? Или дать тебе набутылку, и езжай себе к киоску – там, у вокзала, открыто еще... Пьяный, да? Нехватило?

– У меня потерпевшая, – ледяным тоном сказал капитан.

– Дурь у тебя в голове, а не потерпевшая. Иди, мой хороший,отсюда по-доброму, пока Инал не проснулся... С потерпевшей придешь утром,только не забудь прихватить казенную бумажку, на которой уважаемый товарищпрокурор расписался в нужном месте, – а то и днем ворота не открою,повестку пришлешь, как положено...

Все, пора работать... Чуть откинувшись назад, Мазур прижалсяспиной к толстому стволу тополя, не отнимая от глаз прибора, дважды нажал накурок.

Глушитель выплюнул две желтых вспышки, сопровождаемых неособенно громкими щелчками, – хороша машинка, машинально отметил Мазур, некустарщина – и человек с собакой перестали жить. Он громко свистнул, подаваясигнал, рванулся вперед, перекидывая прибор за спину. Когда левая ноганаступила на забор, собрался, сгруппировался и прыгнул во тьму вытянутымируками вперед.

Крутанув сальто над колючей проволокой, приземлился насогнутые ноги, не выпрямляясь, длинным прыжком ушел в сторону, распластался нахолодном бетоне. У ворот сверкнула неяркая желтая вспышка, послышался шумпадающего тела, по двору тут же полоснул луч фонаря – Крест с капитаном ворвалисьв калитку.

Из окна рядом с крыльцом через стекло посветили фонарем.Мазур послал туда пулю, переместился правее. Фонарь моментально погас, нопробитое пулей каперанга стекло тут же разлетелось вдребезги – внутризасветилась, запульсировала небольшая желтая бабочка, слышно было, как в заборпопадают пули, автоматная очередь прошла наискосок над тем местом, где толькочто был Мазур. На фоне стены из светлого кирпича четко выделялись силуэтыКреста и Гоши, прижавшихся слева от двери.

Еще одна очередь из бесшумки хлестнула по двору, наугаднащупывая противника. Мазур приподнялся на корточках так, чтобы голова неподнялась выше подоконника, пробежал вдоль боковой стены. В доме слышаласьвозня. Перехватив фонарик, Мазур выбил им стекло, как дубинкой, тут же зажегфонарик, бросил внутрь – и прыгнул следом. Отпрянул в угол, прижался к стене.

В богато обставленной комнате никого не было. Вскрики и визгслышались совсем рядом. Подобрав фонарь, Мазур переместился к двери, распахнулее пинком, выскочил, двигаясь в нечеловеческом ритме. Коридор. Ковер.Движение...

Выстрелил по смутно белевшему силуэту – тот скорчился,обеими руками схватившись за грудь, опустился на пол. Мазур уже бежал мимо негок другой двери, полосуя стены белым лучом фонаря, держа его на отлете, высоконад головой, так, чтобы светил сверху вниз, а противник никак не могсориентироваться, выстрелить прицельно...

Погасил фонарь, замер, прижался к стене, стараясь не дышать.Где-то слева послышался шум – там должна быть входная дверь... Нет, тяжелоедыхание ему не почудилось – едва различимая во мраке фигура медленноперемещалась по стеночке, то и дело сторожко замирая. Проникавшие в окноотблески фар машины отразились от металлического предмета в его руке. Мазур, нешелохнувшись, помня о «языке», терпеливо ждал, пока не ощутил запах хорошегомужского одеколона и спиртного, – и тогда по всем правилам ударил, выбиваяпистолет из руки, валя в беспамятство. Отпрянул за массивный шкаф.

Дверь распахнулась, откуда-то сверху ударил лучфонаря – точно такого, как у Мазура. Он включил свой, прямо-таки на лету,отбрасывая подальше от себя, – и успел заметить в кувыркавшемся лучеискаженную физиономию Креста. Тихо позвал:

– Крест!

Но пуля из бесшумки успела ударить в пол рядом с упавшимфонариком. Крест, светя мимо Мазура, подбежал и встал рядом:

– Что там?

– Вроде все... – выдохнул Мазур.

– Гоша, пошел! Кто это? – Крест посветил фонаремвниз. – Ага, Инал... блядь, ты что, его...

– Жив, – сказал Мазур.

– Порядок, вяжи! Двух мы положили, вроде никого бы недолжно...

Они озирались, обратившись в слух. Ни малейшего звука. Идвинулись по комнатам, тихонько распахивая двери, светя сверху вниз. Вновьоказавшись в том коридоре, Мазур посветил на пол – накрашенная мордашка,исказившаяся в немом ужасе, неподвижные глаза широко открыты, белая ночнушка,дешевенькое ожерелье на шее...

«Принесло тебя, дуреха», – подумал Мазур, не способныйсейчас испытывать какие-либо чувства, а уж тем более угрызения совести –некогда было.

Обойдя дом и двор, они убедились, что живых обитателей в нембольше не осталось. Из-за колючей проволоки никто не сумел бы выбраться содвора через забор...

– Д в о и х, говоришь, положили? –спросил Мазур. – При нем что, четверо было, а не трое?

– Трое, – сказал Крест, ощерясь. – Шлюшка какая-топодвернулась, не отпускать же... Пошли, полкан, живо! Нам с ним еще потолковатьнадо... Гоша, ворота карауль. Главная-то работенка только и началась...

* * *

...Она не затянулась, эта главная работенка. Когда главного,упитанного бородача лет сорока, отволокли в подвал, Крест дернулся былодопрашивать, но Мазур, одержимый желанием покончить все побыстрее, велел емудержать фонарь, а сам без колебаний пустил в ход кое-какие методики, касавшиесядопроса пленных в о с о б ы х условиях. БородатогоИнала хватило минут на пять. И три больших, плоских пакета, замотанные внепрозрачный целлофан, торжествующий Крест приволок еще быстрее. Ступив в лучфонаря, показал Мазуру:

– Порядок! Ну что, уходить пора?

– Покойники... – прошелестело с пола то, что ещенедавно было человеком. Вопли до сих пор стояли у Мазура в ушах, и егонеудержимо тянуло наверх, на свежий воздух.

Крест спокойно направил пистолет вниз и нажал на спуск. Вподвале воцарилась тишина. Мазур напрягся – момент был решающий, ключевой...

Но Крест, сунув пистолет в карман рукояткой вверх, невысокоподбросил пакеты, поймал, расплывшись в идиотской, блаженной улыбке:

– Три жизни, полкан... – и тут же пришел в себя. –Пошли. Гошу ублаготворить треба... Надо ж было этим блядям подвернуться – непроживешь без издержек производства... Ты как?

– В порядке, – глухо сказал Мазур, пытаясь забыть лицотой, которую застрелил в коридоре, и притворяясь перед самим собой, будто тогдаеще не подозревал, что стреляет в женщину.

– Ну и ладушки. Пошли. Гляди в оба...

Мазур и сам прекрасно понимал, что теперь для них наступилрешающий момент – для всех трех...