«Скажи ему снова. Не должно быть недопонимания. И он недолжен отступаться, как отступался ранее».

Стрелок наклонился к самому лицу Кинга, их носы едва не соприкасались.

— На этот раз ты будешь петь, пока песня не закончится,будешь писать, пока не напишешь всю историю. Ты меня понимаешь?

— «И они жили дружно и счастливо до конца своих дней», —мечтательно ответил Кинг. — Как бы мне хотелось, чтобы я мог так написать.

— И мне тоже, — ему этого действительно хотелось. Больше,чем чего-либо еще. Несмотря на постигшее его горе, слезы еще не пришли; глазабольше напоминали горячие камни. Возможно, слезы могли прийти позже, вместе сосознанием, что произошло на этой пустынной дороге.

— Я все сделаю, как ты говоришь, стрелок. Какой бы ниполучилась история, когда будет подходить к концу, — голос Кинга ослабел.Роланд подумал, что скоро писатель лишится чувств. — Мне жаль твоих друзей,искренне жаль.

— Спасибо тебе, — ответил Роланд, все еще подавляя желаниесжать руками шею писателя и задушить. Он начал вставать, но тут Кинг произнеснесколько слов, которые остановили его.

— Ты слушал ее песню, как я тебе и говорил. Песнь Сюзанны?

— Я… да.

Теперь Кинг заставил себя приподняться на одном локте, хотясилы его иссякали, и голос зазвучал ясно и четко.

— Ты ей нужен. И она нужна тебе. А теперь оставь меняодного. Сохрани свою ненависть для тех, кто больше ее заслуживает. Я несоздавал твою ка, как не создавал Гана или мир, и мы оба это знаем. Переступичерез глупость… и горе… и делай то самое, о чем говоришь мне, голос Кингаподнялся до крика, рука оторвалась от земли, с неожиданной силой сжала запястьеРоланда. — Закончи работу! «

И первая попытка ответить Роланду не удалась. Ему пришлосьоткашляться и начать снова.

— Спи, сэй… спи и забудь всех, за исключением человека,который наехал на тебя. Глаза Кинга закрылись.

— Забыть всех, кроме человека, который наехал на меня.

— Ты шел по обочине и этот человек тебя сбил.

— Шел… и этот человек меня сбил.

— Никого больше здесь не было. Ни меня, ни Джейка, ни этойженщины.

— Никого, — согласился Кинг. — Только он и я. Он скажет тоже самое?

— Да. Очень скоро ты будешь крепко спать. Потом ты,возможно, почувствуешь боль, но сейчас ее нет.

— Сейчас боли нет. Крепкий сон, — изувеченное тело Кингарасслабилось на сосновых иголках.

— Но перед тем, как заснуть, еще раз послушай меня, —добавил Роланд.

— Я слушаю.

— Женщина, возможно, придет к те… подожди. Тебе не снитсялюбовь с мужчинами?

— Ты спрашиваешь, не гей ли я? Не скрытый ли гомосексуалист?— в слабом голосе Кинга слышались смешливые нотки.

— Не знаю, — Роланд помолчал. — Думаю, что да.

— Ответ — нет. Иногда мне снилась любовь с женщинами. Помере того, как становился старше, это случалось реже, а теперь таких снов небудет вовсе. Этот гребаный парень сильно изувечил меня.

«Но далеко не так сильно, как моего мальчика», подумалРоланд, но ничего не сказал.

— Если тебе снилась любовь с женщинами, то к тебе, возможно,придет женщина.

— Ты так говоришь? — в голосе Кинга проскальзывал слабыйинтерес.

— Да. Если она придет, то будет блондинкой. Заговорит стобой о прелестях и удовольствиях пустоши. Она может назваться Морфиной,дочерью Сна, или Селеной, дочерью луны. Она может предложить взять тебя за рукуи отвести туда. Ты должен отказаться.

— Я должен отказаться.

— Даже если тебя искусят ее глаза и груди.

— Даже тогда, — согласился Кинг.

— Почему ты откажешься, сэй?

— Потому что Песнь еще не допета.

Вот тут Роланд решил, что точка поставлена. МиссисТассенбаум по-прежнему стояла на коленях рядом с Джейком. Не обращая вниманияни на нее, ни на мальчика, стрелок прошел к мужчине, который сидел за рулеммотоповозки, наделавшей столько бед. С широко раскрытыми, пустыми глазами,отвалившейся нижней челюстью. Струйка слюны текла по заросшему щетинойподбородку.

— Ты меня слышишь, сэй?

Мужчина не без страха кивнул. За его спиной обе собакизатихли. Четыре блестящих глаза смотрели на стрелка через зазор междусидениями.

— Как тебя зовут?

— Брайан, если вас это порадует… Брайан Смит.

Нет, его это совершенно не радовало. Перед ним сидел ещеодин человек, которого он бы с радостью задушил. Еще один автомобиль проехал пошоссе, и на этот раз водитель, он или она, нажал на клаксон. Какой бы не былазащита, она начала утоняться.

— Сэй Смит, ты сбил человека своим автомобилем, илигрузомобилем, или как там ты его называешь.

Брайана Смита начала бить дрожь.

— Меня наказывали разве что штрафом за неправильнуюпарковку, — заверещал он, — а вот теперь я сбил самого знаменитого писателя внашем штате! Мои собаки подрались…

— Твоя ложь меня не злит, в отличие от страха, которыйзаставляет тебя лгать. Заткнись.

Брайан Смит заткнулся. Лицо его бледнело все сильнее.

— Ты был один, когда сбил его, — продолжил Роланд. — Здесьникого не было, кроме тебя и писателя. Ты понимаешь?

— Я был один. Мистер, вы — приходящий?

— Кто я, неважно. Ты подошел к нему и увидел, что он все ещежив.

— Все еще жив, — повторил Смит. — Честное слово, я не хотелпричинить ему вреда.

— Он заговорил с тобой. Поэтому ты и понял, что он жив.

— Да! — Смит улыбнулся. Потом нахмурился. — Что он сказал?

— Ты не запомнил. От волнения и испуга.

— От волнения и испуга. Волнение и испуг. Да, япереволновался и испугался.

— Теперь поезжай. По пути проснешься, мало-помалу. И когдадоберешься до жилого дома или магазина, остановишься и скажешь, что на дорогележит сбитый тобой человек. Который нуждается в помощи. Повтори, и не ошибись.

— Уехать отсюда, — его руки гладили руль, словно емухотелось без промедления тронуться в путь. Роланд предположил, что так оно иесть. — Проснуться, мало-помалу. Добравшись до жилого дома или магазина,сказать им, что Стивен Кинг, сбитый автомобилем, лежит на обочине дороги инуждается в помощи. Я знаю, что он еще жив, потому что он говорил со мной. Этобыл несчастный случай, — он помолчал. — Моей вины тут нет. Он шел по дороге, —пауза. — Вероятно.