Однако из-за опоздания на несколько часов налицо была разбитая 228-я стрелковая дивизия и разгромленные танками два корпусных артполка. В активе были, пожалуй, только двое суток сдерживания противника: сначала всей 11-й танковой дивизии, а затем ее «танковой» боевой группы.

Несмотря на драматичное развитие контрудара 19-го мехкорпуса, куда большие надежды возлагались командованием на мехкорпуса из Львовского выступа с большим количеством новых танков. К утру 26 июня командованию Юго-Западного фронта все же удалось вывести в исходное положение для контрудара одно из своих самых сильных подвижных соединений – 8-й механизированный корпус. Боевой приказ № 0015 о переходе в наступление в 7.00 25 июня командование корпуса получило только в 9.20 25 июня в районе Бус-ка. К тому моменту части корпуса еще находились на марше. Поэтому о переходе в наступление 25 июня не могло быть и речи. Вследствие этого на свет появился новый боевой приказ № 0016, гласивший:

«Главный удар по механизированной группе противника нанести 8-м и 15-м механизированными корпусами, последний с 8-й танковой дивизией в соответствии с задачами, поставленными этим соединениям приказом № 0015 на 25.6.41 г. Исходное положение для атаки занять к 4.30 26.6.41 г. Начало атаки – 9.00 26.6.41 г.»[472].

К вечеру 25 июня главные силы 8-го мехкорпуса вышли в район Бродов. Впереди была целая ночь для подготовки к контрудару. Полного сосредоточения корпуса к назначенному времени, т. е. к утру 26 июня, тем не менее, не произошло. 7-я моторизованная дивизия к назначенному времени на исходные позиции не вышла, двигаясь в лесах северо-западнее Бродов в труднопроходимой местности. Если посмотреть на карту тех лет, то местность в тех местах действительно бедна дорогами и мало подходит для быстрого перемещения большого количества автомашин моторизованной дивизии. Само по себе отставание одной из дивизий и ввод в бой намеченных для контрудара сил по частям не являлось беспрецедентным в истории войны. Ввод соединений в бой по мере прибытия был распространен как в Красной Армии, так и в Вермахте. Однако отставание моторизованной дивизии существенно снижало вес пехотной составляющей сосредоточившейся под Бродами группировки.

Длительный марш, проводившийся форсированными темпами, привел к значительному снижению ударных возможностей 8-го механизированного корпуса. И командир 8-го корпуса Д. И. Рябышев, и его начальник штаба А. В. Цинченко в своих отчетах по итогам боевых действий корпуса оценивают число выведенных в район Брод боевых машин в 40–50 % от их наличия на утро первого дня войны. Однако эти оценки были сделаны «на глазок». Так, 12-я танковая дивизия вывела на исходные позиции для атаки утром 26 июня в составе двух своих танковых полков всего 75 танков из примерно трех сотен, имевшихся на 22 июня[473]. По оценке штаба дивизии, ее боевые машины прошли в среднем 415 км, отработав 30–35 моточасов. При этом осмотр и обслуживание ввиду постоянного движения не проводились. Даже если вовремя прибывала ремонтная бригада, догнать свои части вышедшие из строя машины уже не успевали. Все это привело к тому, что от дивизии Т. А. Мишанина осталась лишь бледная тень. Несколько лучше обстояли дела в 34-й танковой дивизии. К уже отставшим в марше к лесам южнее Яворова танкам 34-й танковой дивизии корпуса Д. И. Рябышева прибавились всего лишь 10 Т-35, 15 Т-26, 18 колесных машин. Полностью отстали гаубичный артиллерийский полк дивизии, отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, один батальон мотострелкового полка.

Экипаж Пе-2 готовится к боевому вылету

Как ни странно, КВ 34-й танковой дивизии пока держались в строю. С точки зрения возможностей по выполнению поставленных задач для 34-й танковой дивизии самой болезненной утратой была артиллерия. Трактора СТЗ-5 гаубичного артиллерийского полка дивизии попросту сломались в ходе маршей, и соединение осталось без артиллерийской поддержки в самый неподходящий момент. Укомплектованность дивизии тракторами и так была неблестящей: из 39 штатных СТЗ-5 имелось только 14. Из них четыре штуки остались вследствие поломок в Грудеке-Ягельонском 24 июня. Еще пять тракторов остались во Львове. В результате тягачей хватило только на три орудия. Ни о каком эффективном подавлении ПТО или дуэли с артиллерией противника не могло быть и речи.

Нельзя сказать, что ситуация в 8-м механизированном корпусе была типичной. Его марш был беспрецедентно длинным по меркам любого сражения. Однако корпус Д. Н. Рябышева, будучи единственным мехкорпусом Юго-Западного фронта, выведенным на позиции для контрудара во фланг 1-й танковой группе, в наибольшей степени пострадал от несовершенства техники. «Детские болезни» новой техники и изношенность старых машин сказались на его контрударе наихудшим образом. Не будет большим преувеличением добавить «во всем Приграничном сражении».

Следующим действующим фактором, повлиявшем на развитие контрудара 8-го механизированного корпуса, стала местность. На пути наступления двух дивизий корпуса Д. И. Рябышева лежали две протекавшие с востока на запад речки Слонувка и Нляшевка с заболоченными берегами. В отчете 12-й танковой дивизии позднее было написано, что даже 75 оставшихся в строю танков «не могло быть полностью использовано вследствие болотистой местности». Разумеется, сами по себе речки, пусть даже с заболоченными берегами, не являлись непреодолимым препятствием для мехсоединения. Однако их наличие повышало требования к количеству пехоты, так как приходилось использовать тактику «пехота впереди», и танки могли результативно использоваться только после захвата плацдарма и организации переправы.

В какой-то мере благоприятствовало подготовленному контрудару настроение противника. Во-первых, район Лешнева, стоящий на пути корпуса Д. И. Рябышева, был занят подразделениями 57-й пехотной дивизии только в 15.00 25 июня. Во-вторых, задачи построения прочной обороны именно на этом направлении дивизии не ставилось. В-третьих, двигавшиеся по «панцерштрассе Центр» части 16-й танковой дивизии также оборону не занимали. Ранним утром 26 июня действующие на этом направлении соединения ориентировались относительно действий механизированных сил РККА следующим образом: «На основании приказа по радио из штаба 1-й танковой группы 57-я пд и 16-я тд еще раз проинформированы о необходимости считаться с угрозой вражеского танкового наступления из района Топоров на север»[474]. То есть немецкое командование ожидало повторения наступления 15-го механизированного корпуса, а сосредоточение 8-го механизированного корпуса в районе Бродов не было своевременно выявлено и правильно интерпретировано. Кроме того, 670-й батальон истребителей танков все еще был вовлечен в борьбу с «блуждающим котлом» 124-й стрелковой дивизии и 26 июня в боях под Лешневым не участвовал. Одним словом, на пути КВ, Т-34, БТ, Т-26 и Т-35 корпуса Рябышева лежала наспех занятая оборона. Достаточно сильный удар мог привести к выходу советских танков на коммуникации наступающих на восток танковых дивизий 1-й танковой группы.