— Да, — только и смогла коротко кивнуть Маккензи.

«И мне тоже.»

От тона голоса Эйлин стало не по себе. Мысль о вырвавшихся на свободу Духах заставляла ее дрожать, хотя она никогда в своей жизни с ними не была знакома. Пальцы била мелкая дрожь, во рту пересохло, а комната поплыла, закручиваясь вокруг Эйлин в спираль, как в воронку. Нужно было собраться. Нужно было держать себя в руках, а иначе…

— И что понадобится тебе от меня? — неуверенно и тихо пробормотала Эйлин, выворачивая руку из хватки Джанет.

Но та и не стала ее удерживать, отпустив и позволив развалиться в скрипнувшем от слишком резких телодвижений кресле.

— Кровь. И моральная поддержка. Мы должны успеть до того, как они приступят к своей части плана. К счастью, их ритуал пойдёт несколько не так, как планируется. Все-таки…

— Они идут.

Эйлин резко распрямилась, ощутив как все позвонки встают на место и хрустят. Изумрудные вспышки чужих образов молниями метались по комнате. Будущее смешивалось с настоящим, и, когда дверь открылась, на пороге возникла четвертая девушка с малиновыми волосами на ряду с теми тремя, что уже носились по номеру мотеля. Гостья вошла осторожно. Сначала внутрь просунулась ее голова, затем показались плечи, а следом и сама владелица всех частей тела. Эйлин видела ее, в самый первый день во Дворе Чудес — она обрабатывала ей раны.

Она сказала, что Эйлин никогда больше не будет видеть.

Как только дверь за спиной травницы закрылась, пахнуло чесноком, и посреди комнаты в столпе яркого зелёного пламени появился как никогда довольный собой Эйдан.

— Ну что ж, — он хлопнул в ладоши, посмотрев на Эйлин и Джанет. — Наши маленькие друзья из Ордена заглотили наживку и теперь несколько в сложной ситуации. Нехватка сотрудников больно ударит по ним после неудачной облавы. Всего лишь двадцать задержанных! — он слишком экспрессивно всплеснул руками. Алан наверняка бы поставил за такую игру «неуд». — Какой позор для великого Шарля Делакруа. Между прочим магистра Ордена!

— Он может быть разве что магистром ночного горшка, — едко отозвалась травница, бросая на кровать распухшую от набитых внутрь вещей сумку, и тут же принялась что-то в ней искать. — И все же двадцать для нас — это слишком дорогая плата за выигранное время.

— Зато, — Эйдан развернулся, медленно подошёл к девушке и приподнял ее двумя пальцами за подбородок, заглядывая в глаза, — никто не будет суетиться под ногами, моя милая, Марианна. И мы сможем спокойно завершить начатое. Надеюсь, на этот раз все произойдёт так, как надо?

Марианна сглотнула так громко, что этот звук перебил даже стук часов. Она нервничала: ее дрожь передавалась Эйлин, и стоило той моргнуть, как в нескольких сантиметрах перед глазами оказался Эйдан. Он стоял совсем рядом, рассматривал ее лицо и ухмылялся. Это было единственной веселящейся деталью его лица: хмурый взгляд из-под сведённых к переносице темных бровей заставлял все внутренности холодеть, а радужка суетливо меняла свой цвет с красной на зелёную, затем на фиолетовую и обратно на кровавую, будто бы не могла определиться, какой цвет ей больше подходит. Бледная кожа напоминала папирус: в нескольких местах на ней виднелись уродливые мокнущие язвы, а зеленоватые вены на шее пульсировали. За его спиной Эйлин увидела вжавшуюся в спинку кресла и вцепившуюся пальцами в подлокотник себя.

Она смотрела на все глазами Марианны.

И это было неуютно.

— Разумеется, — коротко хмыкнула в стороне Джанет. — Не вижу ни малейшей причины, чтобы что-то пошло не так…

— Скучали?

Голос ворвался в номер мотеля трелью птиц, звоном разбитого стекла и запахом несвежих яиц. Эйлин выбило из головы Марианны, и она жадно глотала ртом воздух, надеясь, что никто не заметил ее маленького путешествия по чужим разумам, пока нарушитель их маленькой идиллической атмосферы восседала на подоконнике с картонной кружкой кофе из забегаловки и ядовито-розовым глазированным пончиком. Ее аура разъедала воздух, впивалась в кончики пальцев Эйлин и забивалась в лёгкие ядовитыми парами. Дышать стало больно — каждая попытка втянуть воздух заканчивалась режущей болью между рёбер.

В горле запершило, и Эйлин хлюпнула носом, ощущая себя неожиданно невероятно болезненной особой в поисках носового платка. Которого рядом не оказалось.

— Мне подумалось, — хихикнула незнакомка, отхлебнув из стаканчика, — что нужно разбавить вашу напряженную атмосферу и поторопить вас. В конце концов Барьер не будет стоять вечно и ждать, когда мы поможем ему рухнуть. Всем, с кем не знакомы, чао! — она игриво помахала Эйлин и Джанет зажатым в руке пончиком. — Я Суль. Но можете звать меня просто сестричкой.

Эйдан хмыкнул, оттолкнул от себя Марианну и, развернувшись, закатил глаза.

— Ты как всегда невероятно пунктуальна, сестра. Жаль только ты забыла, что рассказывать каждому встречному об этом не стоит.

— Каждому? Ты меня удивляешь, — хмыкнула Суль, болтая на подоконнике ногами. — Если бы каждый, с кем я вела подобные беседы, продолжал после этого ходить по земле, здесь было бы больше восьми миллиардов людей. Итак, — она закинула ногу на ногу, развернулась корпусом в сторону Эйлин и откусила здоровый кусок пончика: — расскажите мне, кто это. Не терпится познакомиться поближе с той, что заставила Сэма страдать. Должна признать, ты заставила нас понервничать, Эйлин. Он давно не был в таком бешенстве. Едва не разнёс весь зал, как тебя увели. Признавайся, как ты это сделала?

— Никак, — чихнув, безразлично отозвалась Эйлин. Голос гостьи ее раздражал, как маленькое жужжащее насекомое. — Он слишком много о себе думает. К тому же, Сэ-эм, — Эйлин выплюнула его имя, высунув язык и издав звук, словно ее выворачивает наизнанку. — Что за идиотское имя? Знала я одного Сэма. Ни умом, и внешностью не блистал. Зато самомнение было на уровне телевизионной вышки. Они с вашим другом не родственники?

Гостья несколько долгих мгновений рассматривала ее, пережёвывая свой пончик так, что вся розовая помадка падала ей в вырез ярко-канареечного, как ее волосы, платья. Эйлин вспомнила: шестая жёлтая мантия на глупом собрании, куда ее притащил Шарль. Шесть мантий: два женских голоса и четыре мужских. Джеймса и Сэма здесь не было. Четвёртому было слишком скучно. Значит Эйдан…

Невидимая рука выбила из легких Эйлин весь воздух. «Мясорубка», — голос Эйдана хрипом старой плёнки выбрался из полустёртых воспоминаний подсмотренной встречи. Третья мантия, фиолетовая, была на другой стороне Барьера. Эйдан. И после, в маленькой операционной, он стоял над ней в ожидании операции. Ногти впились в обивку дивана, которая тут же съёжилась, иссохла и начала рассыпаться прямо под кончиками пальцев Эйлин.

Эйдан все знал. С самого начала. Все произошедшее не было