квадратный стол, накрытый на двоих. Нико уже сварил кофе.

Он пододвинул для нее стул и помог сесть, подал еду.

— Понимаю, если моя квартира кажется тебе меньше раздевалки в больнице. Надеюсь, ты не страдаешь клаустрофобией.

— Не понимаю, о чем ты, почти все мои знакомые живут в таких же условиях. Мне нравится, здесь уютно.

Он бросил на нее взгляд.

— Мне нужно очень мало для жизни.

Поведение Нико начало ее смущать. Сегодня он вел себя отстраненно и даже не поцеловал, когда она села в машину. Его что-то тревожило. Теперь ей казалось, что он умышленно не встретился с ней вчера вечером, дело явно было не в поехавшем расписании. Фауста начала беспокоиться.

— Тем не менее, у тебя есть все, чтобы устроить этот пир. — Она глотнула кофе. — Запеканка выглядит очень аппетитной, но сначала расскажи, что у тебя на уме. Ты изменился, и мне кажется, это не из-за меня или моего охранника, который ждет меня внизу.

Он откинулся на спинку стула с чашкой в руке. Нико пристально глядел на нее:

— Ты права. Я не был до конца честен с тобой.

Ее сердце застучало чаще.

— О чем именно ты умолчал?

— Я рассказал тебе не все о моей жизни.

Она сцепила руки под столом.

— Не понимаю. — Она опустила голову, отчего волосы упали ей на лицо. — Что ты хочешь этим сказать?

— Дело в том, что я никогда не собирался поселиться здесь навсегда.

Ее лицо помрачнело.

— Почему? Ты зарекомендовал себя как хороший врач.

— Возможно, но я разыскиваю своих родственников.

— Это правда?

— Да, и когда я найду их, то постараюсь сблизиться.

— Хочешь сказать, что, несмотря ни на что, ты хочешь знать их?

— Да. Именно так. Когда мы впервые встретились, ты спрашивала, собираюсь ли я устраивать свою жизнь здесь. Мне нужно было сказать тебе, что это временно. Я незамедлительно отправлюсь туда, где я родился, откуда родом моя семья. Это моя цель.

— Я не понимала, что тебе так плохо одному.

Он кивнул.

— Ты не можешь понимать этого. Каждый день внимательно проверяю почту и жду того самого звонка. Что мне позвонят и смогут дать ответы на вопросы, которые я копил годами. Откуда я родом? Кто мой отец? Как он встретил мою маму? Одной ли они национальности? Живы ли? Были ли мои родители женаты, или я просто плод короткой интрижки?

— Нико… — Она покачала головой.

— Я всегда считал, что моя мама была одной из тех несчастных молоденьких девушек, которых использовали, обманывали и бросали. Она забеременела, но была слишком молода, чтобы заботиться обо мне, и была вынуждена отказаться от меня. Это кажется мне правдоподобным. Поэтому я и оказался в приюте. Если это так, то я хочу разыскать ее, заботиться о ней, если она захочет меня знать.

Глаза Фаусты затуманились слезами.

— Нико, я очень тебе сочувствую. Как ты узнал, откуда начинать поиски?

— У меня было только две подсказки. Первая: настоятельница сказала, что я понимал итальянский. Значит, кто-то из моих родителей свободно говорил на нем.

— Логично. Вторая?

— Она смогла назвать точную дату моего приезда в приют, что очень удивительно. Я приехал одновременно с пятью другими детьми. Нас было шестеро, все были одеты примерно одинаково, удивительно, правда?

— И это все? — переспросила она.

— Да, быстрее было бы найти иголку в стоге сена. Поиски дорого стоят. Поэтому я и живу так скромно. Я зарабатываю достаточно, чтобы обеспечивать себя и помогать Анджело, но много денег трачу на расследование. Пока все безуспешно, мне приходится расширять радиус поиска.

— Где ты искал?

— Я приехал сюда, потому что думал, что стоит начать поиски в Домодоссоле.

— То есть просто так ты бы здесь не оказался?

— Нет.

Она снова печально покачала головой:

— Мы бы никогда не встретились.

— Мне тоже неприятно об этом думать. — Он накрыл ее руку своей. — Но поскольку твоя страна находится на северо-западе и к тому же лишь в двух часах от приюта, меня это обнадежило. Родители могли жить неподалеку до того, как отдали меня в приют. К сожалению, все оказалось тщетно — их не оказалось ни в Бьелле, ни в Турине. Сейчас я ищу их в другой области. Скорее всего, я родился где-то на северо-востоке Италии, может быть, в Австрии или Словении. Но пока не появилось, ни одной стоящей зацепки. Теперь я рассматриваю любую страну, где говорят по-итальянски. Я отказываюсь сдаваться.

— Ты — потрясающий человек.

— Почему? Потому что хочу знать своих родителей?

— Нет, потому что не позволяешь ничему встать у тебя на пути.

Он допил кофе.

— Анджело считает, что глупо тратить столько сил и средств ради того, чтобы найти родителей. Как-то он сказал, что мне не суждено узнать их, что я должен смириться.

— Пусть, он не знает, что у тебя на душе. — Ее замечание показалось ему удивительно проницательным.

— Ты права. Я никогда не остановлюсь. Энцо поддерживает меня, в том числе финансово. Он хочет помочь.

— Очень благородно.

— Это так. Если я разыщу своих родителей и они будут жить неподалеку, я останусь здесь навсегда и продолжу работать в больнице. Но мои безуспешные поиски говорят об обратном, видимо, я родом откуда-то издалека.

— Но ты не знаешь этого наверняка!

— Это правда. Мне нужно, чтобы ты понимала главное: если я найду их, кто бы они ни были, где бы они ни жили, я сразу же отправлюсь за ними. Если они захотят знать меня, я оставлю эту работу и эту страну. Принимая это во внимание, я думаю, что нам не стоит продолжать отношения.

Она шумно вздохнула.

— Почему ты так думаешь? — Она отпрянула. Он говорил всерьез, она видела это в его глазах.

— Фауста, не смотри на меня так. Я не могу обещать тебе завтра. Меня может не быть здесь уже через месяц, или я останусь на год, два, пять лет. Каждый день я оплачиваю услуги сыщиков. Я живу одним днем и никому такого не пожелаю.

Она подалась к нему.

— Почему ты не можешь остаться здесь, со мной? Почему тебе так важно сразу сорваться с места и ехать в неизвестность? Если ты хочешь наверстать упущенное время с родителями, почему просто не навещать их так часто, как это потребуется? Ты можешь делать это, не переворачивая свою привычную жизнь с ног на голову, — возразила она. — И мою тоже…

Он ответил не сразу. Нико отпустил ее руку и поднялся.

— Идем, сядем в гостиной. Там мы сможем сесть удобнее и продолжить разговор.

Я должен объяснить, почему не хочу оставлять