заполучить себе данную модель, то он способен идти на нешуточный риск, повторяя попытки раз за разом, но все равно добиваясь своей цели.

– Значит, были девушки, которые интересовали его сильнее остальных?

– Ради намеченной цели он способен сделать и второй, и третий заходы.

– Какой упорный! И все три раза никто из близких жертве людей никого поблизости не замечал?

– Вот тут проявляется тот момент, который роднит между собой жертвы и о котором я тебе говорил. Все они были одиноки.

– То есть замужних среди них не было?

– Были. Но в тот момент времени, который нас интересует, они по той или иной причине жили одни.

– И много уже было жертв?

– Всего на счету Стилиста пока что насчитывается пять девушек.

– Стилиста?

– Да, за приверженность следовать выбранному образу для жертвы он получил от нас такое прозвище. Твоя Аня, если наши опасения подтвердятся, станет его шестой жертвой. Шесть жертв меньше чем за три года его деятельности.

– А что за следы, о которых ты говорил?

– Катушка ниток и иголка. Он всегда оставляет их в том месте, где было совершено похищение.

Фима своим ушам не поверила:

– Нитки и иголка? Это их вы приняли за след Стилиста? Но ведь они могли ровным счетом ничего не значить! У кого угодно дома может оказаться катушка и иголка.

– Да, возможно. Но в таком случае Ане ничего не грозит и в скором времени она вернется. Можно даже не волноваться.

– Ты чего-то недоговариваешь! Там какие-то особые нитки?

– Похоже, что все они из одного набора, – нехотя признался Арсений. – Набор производства ГДР. Все катушки, которые использует Стилист, из этого набора, отличается лишь цвет ниток в очередной катушке. И всегда цвет ниток потом совпадает с основным тоном платья жертвы. Если худшие опасения сбудутся, то для твоей Ани предназначено алое платье, потому что найденные у нее дома нитки красные.

Фима побледнела. Красный – это был любимый цвет Ани. Любая брюнетка чуть ли не с колыбели знает, что красный – это ее цвет.

– Ну подумаешь нитки! Может, просто совпадение. У Ани было много вещей красного или даже алого цвета, может, она порвала любимую блузку и хотела ее аккуратненько зашить прямо по шовчику. Отсюда и нитки с иголкой.

Арсений давно ушел, но Фима никак не могла успокоиться. Она по сто раз твердила себе, что еще ничего не известно, что улики весьма косвенные, но, вопреки голосу разума, не могла не волноваться. Гнетущее чувство приближающейся беды буквально душило ее, не давая разумно мыслить и даже просто дышать. Давно уже вернулись родители, которые что-то возбужденно обсуждали на кухне, потом вернулась тетушка Римма, которая сразу же прошла в свою комнату. А Фима все мерила шагами расстояние от кровати до окна.

– Надо исходить из самого худшего, а именно, что Аня похищена, – решила она. – Потому что если окажется, что это не так, то это будет мне своего рода приятный бонус. Но если Аню все-таки похитили, то это вполне мог сделать Григорий. Конечно, он тут мне наплел, что ушел от Ани, когда с ней все было в порядке, но где гарантия, что он не врет? Еще и свидетеля приплел, который из нашей квартиры якобы выходил. Небось снова вранье!

У Фимы даже возникла мысль наведаться к Григорию, но тут к ней самой пришли гости. Папа с мамой появились на пороге ее комнаты, и по их радостным и чуточку взволнованным лицам Фима поняла, что у них есть для нее какая-то новость и они оба изрядно волнуются, как к этой новости отнесется их дочь.

Фима попыталась спрятать зарычавшего Пятницу, но папа замахал руками:

– Мама мне уже рассказала про твоего песика. Все в порядке.

– И ты не против?

– А почему я должен быть против? Всегда мечтал, чтобы у моих детей было какое-нибудь животное. Пусть твой песик остается у нас сколько ты захочешь.

Пятница в ответ перестал рычать, словно понял слова папы. И даже хвостиком завилял, паршивец такой!

Но родители пришли не для того, чтобы дать разрешение на проживание собаки. Им, в свою очередь, требовалось получить кое-что от дочери.

– Фима, дорогая, ты представляешь, папе очень повезло. И ему от его работы презентовали небольшой тур в Карелию.

– Начальник решил отметить нас за досрочно сданный объект.

– Поздравляю.

– Три дня! Пятница, суббота и воскресенье.

– Пятница – это уже завтра, – задумчиво произнесла Фима.

– Вот я и хотела спросить: справитесь вы тут без нас?

Тревожный звоночек звякнул у Фимы в душе при этих словах мамы. Что там говорил Арсений касательно жертв Стилиста? Все они были одинокими и проживали без мужей и прочих родственников? Но Фима тут же заставила умолкнуть этот противный, дребезжащий в ней звук. В конце концов, с ней остаются тетушка Римма и Павлик. И вовсе она не одинока. А значит, и маньяка ей бояться нечего.

– Конечно, мамочка! Поздравляю тебя, папочка! Хороших вам выходных. Вы так редко проводите время вместе. Вам обязательно надо поехать.

Счастливые родители тут же упорхнули к себе собираться, а Фима вновь сосредоточилась на своих мыслях.

Да, вроде бы на первый взгляд все указывало на виновность Григория. Но что, если это не так? Вдруг сосед сказал Фиме правду и ночью по их подъезду шатался кто-то еще? И этот кто-то был высоким мужчиной, худым и бледным.

– А кто у нас высокий и бледный? Филипп Петрович, вот кто!

И хотя сам Филипп Петрович не признался в том, что ночью наведывался к ним в квартиру или вообще в дом, но если преступник – это он, то глупо ждать откровенности от самого Стилиста. Если у него ноги без ран и собачьих укусов – то это еще ничего не значит. Может, Пятница ему в руку умудрился вцепиться.

– Значит, надо хорошенько разузнать всю подноготную про этого сердечного друга нашей тетушки, – сказала Фима, обращаясь к Пятнице.

Тот в ответ тихонько гавкнул.

– Решено! Утром иду к тетушке, чтобы она мне все в подробностях рассказала о своем старом друге.

Но то ли что-то пошло не так, то ли Фима слишком переволновалась, но утром она не услышала звонок будильника и проснулась, когда солнце уже стояло высоко. Еще хорошо, что на учебу сегодня было не надо. Преподаватель заболел и пообещал, что проведет оба занятия онлайн.

Раздался стук в дверь.

– Да, – произнесла Фима, все еще не до конца проснувшись. – Заходите!

И лишь после того как в двери показалась тетушка Римма, девушка спохватилась. В последний момент она накинула на спящего Пятницу угол одеяла, укрыв песика целиком с головой.

– Душно у тебя, – заметила тетушка. – И пахнет чем-то… Не пойму, что за запах? Какой-то знакомый больно.

– Не знаю.

– А что это у тебя тут на кресле? Уж не собачья ли шерсть?

– Что ты! Откуда?

– Да и впрямь, – засмеялась тетушка, – окажись тут собака, я бы уже все стены обчихала.

Фима с тревогой увидела, что одеяло в том месте, где оно прикрывало Пятницу, опасно шевелится. Похоже, песика разбудили голоса, и теперь он пытался сообразить, что случилось и почему до сих пор вокруг него темно.

– Фима, я хотела тебе сообщить, что переезжаю к Филиппу Петровичу.

Новость буквально оглушила девушку.

– Что? Вот так сразу?

– Не навсегда, конечно, – успокоила ее тетушка, – на время. Он попросил меня пожить у него пару дней. Приезжает его младший сын с женой, а Филипп Петрович не очень ладит с ней. Вот ему и пришла в голову мысль, что мне, как женщине, будет легче наладить контакт.

– И ты сразу согласилась?

– Не сразу! Всю ночь думала. Но ведь Филипп Петрович столько для меня сделал, неужели я откажу ему в такой малости? Да и, признаюсь, мне любопытно взглянуть, что там за фифа такая, что никто не может ее построить.

Фиме стало слегка тревожно. Родственники расползались в разные стороны, оставляя ее в одиночестве. Правда, был ведь еще Павлик. Братик никуда не уезжал и никому никого помогать строить не собирался. Все выходные проторчит в смартфоне,