никогда не видела. Честное слово, мне даже захотелось быть учеником в собственном классе. На педагогов-то данная программа не распространяется. Мы лечим зубы за свой счет.

– Дальше!

А дальше детям начали смотреть зубы. И кто бы мог подумать, что очень у многих детей зубы оказались в плачевном состоянии. У кого-то из них обнаружился кариес, у кого-то даже пульпит.

– Вашему Павлику повезло, у него с зубками все было в порядке. И врачи посоветовали лишь запечатать один зубик. Кариеса там еще не было, но зуб был под вопросом. И представляете, пока врач работал, Павлик проглотил его инструмент!

Фима ушам своим не поверила:

– Что он проглотил?

– Инструмент.

Перед глазами Фимы встала жуткая картина. Ее братик давится, но глотает медицинские крючки и зеркала, которые так любят стоматологи совать в рот своим пациентам. А еще у них есть сверла, клещи, щипцы, крючки и прочие острые предметы.

– Это же очень опасно!

– Еще бы не опасно! – с удовольствием подтвердила учительница. – Будет ему наука.

– Где он? В какой больнице?

– Вас к нему все равно не пустят. Слишком поздно.

– В каком смысле поздно? – похолодела Фима.

– Приемные часы закончились. В больницу вас не пустят.

– Меня пустят!

– Павлик сейчас спит. Ему нужно отдохнуть, завтра ему снова будут делать рентген. Хотят убедиться, что инородный предмет успешно продвигается к выходу.

Итак, Павлик в больнице, он под присмотром врачей, они следят за ним. Фима ощутила некоторое облегчение.

Она выдохнула:

– Что за предмет хоть? Это что-то острое?

Оказалось, что это всего лишь крохотный кусочек металлической пластинки, которой врачи во время манипуляций отделяли здоровый зуб от больного. Его-то Павлик и заглотил в себя. Инструмент! Это же надо так уметь преподнести информацию! Тому, что Павлик мог проглотить этот кусочек металла, Фима ничуть не удивилась. Павлик был здоровым мальчиком, и он быстро рос. Его всегда отличал хороший аппетит, но в последнее время он сделался просто зверским.

– И что? Это опасно?

– Врачи говорят, что не очень.

Теперь в голосе классной явно слышалось сожаление. Эта женщина обожала всевозможные драмы. Когда их не было, она их придумывала. Если не придумывалось, драматизировала то, что имелось. Наверное, училка предпочла бы, чтобы с Павликом произошло нечто более трагическое. Может, он бы даже умер. Тогда темы хватило бы надолго, на месяцы, а возможно, и через год удалось бы в разговоре к месту вставить историю: «Представляете, а у меня как-то раз ученик умер прямо в кресле у зубного!» Но случилось именно так, как случилось. Павлик горько разочаровал свою классную, но зато порадовал сестру.

Фима поблагодарила учительницу за заботу и положила трубку. Разные мысли крутились у нее в голове. Стоит ли звонить родителям? Но помочь они ничем не могут, а будут только нервничать и дергаться.

Нет, ни к чему портить им отпуск. К тому же точно еще ничего про Павлика не известно, возможно, что завтра будут хорошие новости, тогда Фима и сообщит папе с мамой о произошедшем.

А пока что ей самой нужно было подумать о том, как она проведет сегодняшнюю ночь. Коротать-то ее предстояло в одиночестве. И нельзя сказать, чтобы это не пугало Фиму. Как ни храбрилась она, но зловещая тень Стилиста нет-нет да и давала о себе знать щемящим холодком и слабостью в ногах.

Чтобы отвлечься, она позвонила Арсению. Тот был на каком-то очередном дежурстве и разговаривать долго не мог. Все-таки Фима успела повторить ему свои подозрения касательно Филиппа Петровича. Но сейчас Арсений отреагировал как-то совсем не в том русле, в каком ожидала Фима. Вместо того чтобы повторить, что он все сделает или даже уже отчитаться ей о предпринятых мерах, он строго отчитал девушку.

– Ты все-таки ослушалась моего приказа и вышла из дома!

– Как ты считаешь, может Филипп Петрович оказаться Стилистом? Все-таки у него дома полно тканей. Прямо целая комната. И они все куплены в тот самый промежуток времени, который нас интересует. И его покойная жена шила, машинка в доме имеется, то есть имелась.

– Нет, ты мне зубы не заговаривай! Как ты могла быть такой легкомысленной? Как? Я этого не понимаю! Мы же с тобой договорились: ты сидишь дома и никуда не выходишь!

– Тетушка меня очень просила. Они с Филиппом Петровичем уже совсем старенькие. А у тетушки были с собой тяжелые вещи. Кто-то должен был ей помочь их дотащить.

Фима и впрямь поднесла тетушке сумку до машины, а потом к воротам. Так что нельзя сказать, что сейчас она совсем уж соврала.

Но Арсения это не смягчило.

– Все равно! – возмущался он. – Ты должна была оставаться дома!

Ага! И не узнать, что Филипп Петрович может иметь отношение к проделкам маньяка. Или даже вовсе оказаться Стилистом!

Но Арсений резко обрубил все надежды Фимы:

– Это не он!

– Почему ты так считаешь?

– Это не я так считаю! Это наши криминалисты. Они дали приблизительный портрет преступника. Это молодой, или, во всяком случае, физически крепкий еще мужчина. А этот ваш Филипп Петрович, по твоим словам, едва на ногах стоит.

Фима сконфуженно молчала. Откуда она знает, каково физическое состояние приятеля тетушки? Она же его не проверяла! И вещи ее никто не заставлял таскать. Вот что бывает, когда допускают даже самую малюсенькую ложь. Вроде и не ложь даже, а так, легкое преувеличение, а вот оно как выходит.

– К тому же я проверил его алиби на момент исчезновения Ани.

– Но мы не знаем, когда именно она исчезла.

– Вечером накануне ты с ней общалась?

– Общалась.

– Утром ее дома уже не было?

– Не было.

– Так всю эту ночь Филипп Петрович провел у себя дома. У них в поселке очень хорошо налажена система безопасности. Никто не может покинуть или пробраться в поселок незамеченным.

– То есть Филипп Петрович не Стилист?

– Нет!

– И Аню он не похищал?

– Ни Аню, ни других девушек! Их исчезновения происходили ночью. А по ночам Филипп Петрович всегда дома!

С одной стороны, слышать это было большим облегчением, а с другой – разочаровывало.

– Ладно, пусть не он сам, но кто-то в его окружении мог воспользоваться и тканями, и машинкой. Там такой запас материала, что Филипп Петрович мог и не понять, что у него что-то пропало. И потом, он вообще раздает эти ткани направо и налево.

Арсений неожиданно примолк, а потом спросил:

– А что с машинкой?

– Что?

– Ты ее осмотрела?

– Да, конечно. И что?

– Что-что! – рассердился Арсений. – Ты и впрямь не понимаешь? Видно, что этой машинкой кто-то в последнее время активно пользовался?

– Ну, я так не разбираюсь, но, во всяком случае, пыли на ней нет. Но ее могли протереть во время уборки. В доме очень чисто.

– Хорошо. Я понял. А кто-нибудь еще живет со стариком?

– Нет.

– Но ты говоришь, что в доме регулярно делают уборку. Кто делает? Не сам же хозяин?

– У него заключен договор с клининговой компанией. Раз в неделю от них приходят уборщицы. Но я спрашивала, это всякий раз разные тетки.

– Ты должна узнать, есть ли какой-нибудь человек, кто вхож в дом на постоянной основе. Дальний родственник, старый друг, какой-нибудь сосед, наконец! Сможешь это узнать?

– Хорошо.

Теперь Фима корила себя за то, что сразу не сообразила это. Но она зациклилась на том, что Стилист – это сам Филипп Петрович. Откуда же она могла знать, что под описание опасного маньяка старик не подходит, да еще и алиби у него имеется? И все же кто-то в доме был. Фима помнила, что Филипп Петрович велел ей поставить сумку у ворот, сказав, что потом ее принесут. А кто принесет? Значит, в доме был кто-то еще, кого Фима не увидела!

Разговор с Арсением закончился тем, что он порадовался, что Фима живет не одна, а Фима в очередной раз поклялась, что не будет никуда выходить из дома, пока Стилист не будет изловлен.

И стоило ей это пообещать, как она поняла, что не сможет выполнить данное слово. С Пятницей никто еще не гулял, и песик ждал своей вечерней прогулки. Ну как ждал? Настойчиво ее требовал. Следил своими блестящими глазками за каждым движением своей хозяйки, а стоило