Тело со шрамами. Живое тело с отмершим внутри.

Когда все стихло, Буров предложил ей остаться, но она ушла в другую спальню, тоже с большой кроватью, и, раздвинув шторы, легла голая поверх одеяла, с видом на темный Босфор.

«Если долго смотришь в Босфор, Босфор смотрит в тебя», – подумала она, засыпая.

Проснулась она через шесть часов, в половине девятого.

Буров пил кофе в гостиной. Он хотел поцеловать ее, но она не хотела.

– Ночь прошла, – сказала она. – Сейчас утро.

Он все понял, не настаивал.

Они спустились на завтрак – не как любовники, но как чужие друг другу люди – а потом Халаф отвез ее в офис и прошел с ней до входа, сканируя взглядом пространство.

– Thank you, – поблагодарила она его. – I’ll go on by myself.15

– Call me or Ivan when needed16, – сказал он ей с высоты двухметрового роста.

На этом расстались.

Она вошла в офис, а он уехал. В офисе ее не убьют – это было бы слишком большой наглостью со стороны господина Горшкова. Сейчас здесь самое безопасное место в Стамбуле. Даже жучки сняли.

Она усмехнулась.

Выбросив из головы лишнее, открыла сайт с базой утечек из офшоров. Можно было сделать это до встречи с Мехметом, но она сделала после – услышав его версии и увидев его реакции.

Итак, в списке шесть офшоров.

Первым делом нужно проверить, есть ли они в базе. Здесь удобный интерфейс поиска – сразу по всем источникам: «Панамское досье», «Багамское досье», «Райские бумаги». Не самые свежие и не самые полные данные, но лучшего пока нет.

Вскоре она убедилась в том, что в базе нет ни одного офшора из списка. Что ж, неудивительно.

Теперь поищем по людям. Начнем с Горшкова. Сойдет любой крючок, любая ниточка, любой призрачный намек.

Gorshkov.

Ввод.

«No results found17».

Юсуф Шахин – «No results found».

Ахмет Кая – «No results found».

Мехмет Йылмаз – «No results found».

Александр Белкин – No results found.

Ни одной зацепки. Ноль. Тайное остается тайным – скрытым в офшорных регистрах на райских тропических островах, где растут не только пальмы, но и капиталы, в том числе криминальные.

«Офшор – дело хорошее, а офшор, оформленный на чужое имя, – еще лучше, – подумала она. – Дело за малым – найти имена».

Она открыла архив Димы с данными на участников действа.

Василий Горшков. 1970 года рождения. Прописан в Москве в Сокольниках. Данных о родственниках нет.

Когда нет данных, нужно звонить Диме. Или писать.

«Дим, привет! Можешь найти инфу по родственникам Г.? Родители, дети, сестры-братья?»

Дима ответил быстро.

«Привет, Никки! Попробую. С тебя ТРИ ВЗРОСЛЫХ поцелуя».

«По рукам», – ответила она.

Она была на многое готова, но Диме знать об этом необязательно – мало ли что еще потребуется, ей нужен запас свободно конвертируемой валюты для будущих сделок.

Дима позвонил через час.

– Никки, ты сидишь или стоишь? – спросил он.

– Сижу.

– Отлично. Тогда слушай. – Он сделал паузу для большего драматизма. – Есть копия облака Глущенко. С остальными шансы малы.

– Ура!

– Там много всего интересного. Тебе повезло. Только будь, пожалуйста, осторожнее. Информация специфическая, реакция может быть разной. Сама поймешь, когда увидишь.

14. Предложения

– Добрый день.

Глущенко вошел в комнату, по обыкновению не глядя ей в глаза, весь какой-то нескладный, сутулый, мешковатый. Не похож на финансового директора крупной строительной компании. Похож на клерка средней руки, жизнь которого – борьба с рутиной, безденежьем и болезнями.

«Какого цвета его глаза? – подумала она. – Серые? А мысли какого цвета? А желания?»

– Добрый день, Дмитрий. Как вы смотрите на то, чтобы поужинать сегодня вместе? – Она взяла с места в карьер.

Он поднял на нее тревожные глаза – «С чего это вдруг?» – и ответил не сразу.

– Хотите что-то обсудить? – наконец спросил он.

– Да. В спокойной уютной обстановке, за чашкой чая.

– Хорошо. Где и когда?

– Можем встретиться в шесть у входа. Я закажу столик где-нибудь поблизости.

– Хорошо.

Глущенко кхекнул.

– Сегодня я пришлю вторую часть документов, – сказал он. – Почти собрали. Если будут вопросы, готов ответить.

– Спасибо. – Ника улыбнулась лучшей своей улыбкой. – Вечером все обсудим.

Глущенко вышел.

Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Вспомнила ночь. Если бы она хотела, то могла бы стать женой миллионера из пустыни, но она не хочет. Ее желания другого цвета – черного с красным. Такие же, как у Глущенко. Да, Дмитрий Евгеньевич? Как вам с этим живется? Не очень, да? Я знаю. И я сделаю еще хуже – я отправлю вас в ваш личный ад, где буду мучить до тех пор, пока вы все не расскажете.

Словно в ответ на ее мысли раздался звонок.

Неизвестный российский номер. Не тот, с которого звонил голос-стилет. Но это был снова он.

– Вероника, добрый день. – Нож разрезал тишину в трубке. – Все копаете?

Она молчала.

– Глубоко выкопали? – продолжил голос. – Хватит на троих? На вас, вашу сестру и мать?

Демоны вгрызлись в живот, скрутив ее резкой болью, а голос ждал, слушая беззвучные рыки.

– Что с ними? – спросила она.

– Пока ничего. Но что-то будет, если продолжите. У вас есть броневик и охранник, а у них ничего нет. Да и вас броня не спасет, это иллюзия безопасности, вы же знаете.

– Твоего хозяина тоже ничего не спасет.

Она положила трубку и сразу набрала мать:

– Мам, привет! Ты где?

– У Люси.

– Скинь, пожалуйста, адрес и никуда не выходи. У тебя есть действующий загранпаспорт?

– Да. Доченька, что случилось?

– Потом объясню. Все серьезно. Побудь пока у Люси, я позвоню. Целую. Со мной все в порядке.

– Никому не открывайте дверь, – прибавила она. – Ни-ко-му.

Закончив разговор с матерью, она набрала сестру:

– Жень, привет! Ты где?

– Дома, на удаленке. Сижу на кухне, жру и толстею.

– Никуда не выходи, пожалуйста. Не открывай никому дверь. Закройся на задвижку. И скинь мне, пожалуйста, фото загранпаспорта.

Шокировав сестру вслед за матерью, она позвонила Бурову-младшему:

– Они сказали, что убьют маму и сестру, если я продолжу. Мне нужна твоя помощь.

– Говори.

– Сможешь прикрыть их в Дубае? Я очень за них боюсь. За себя – нет, за них – да.

– Без проблем, – Буров был краток. – Могут пожить у меня на вилле. Там охрана.

– Спасибо. Им нужна охрана прямо сейчас, до аэропорта. Позвоню твоему отцу.

Проверив наличие билетов в Дубай (билетов много, не сезон), она набрала Бурова-старшего. Тот тоже включился сразу, по-деловому, без лишних прелюдий.

– Скиньте мне адреса, – сказал он. – Я отправлю ребят. Вам прислать кого-нибудь на подмогу?

– У меня уже есть.

– Кто?

– Ваш сын и Халаф.

– Значит, все-таки приехал, в самое пекло. Узнаю своего Ванечку. А кто такой Халаф? Охранник?

– Да.

– Серьезный?

– Более чем.

– Григорий Валентинович, – продолжила она. – Моих нужно отвезти в Шереметьево. Маму – сначала домой, за вещами. Я куплю им билеты в Дубай.

– К Ване?

– Да.

– Ясно. – Буров помолчал. – Вероника… Дело приняло скверный оборот. Я не настаиваю, вы можете закончить, если хотите. Аванс останется у вас в любом случае. Сейчас нельзя гарантировать безопасность ваших родственников.

Он говорил, а она думала, просчитывая варианты. Казалось бы, выгодное предложение – отступить, забрать аванс, вывести мать и сестру из-под удара – но это значило сдаться, а она не привыкла сдаваться. Она не может сдаться. Она всегда идет до конца. Как тогда, в Иркутске, на ликеро-водочном комбинате. Если отступить, больше никуда не возьмут. И все равно нет гарантий безопасности, нет договора с подписями и печатями.

– Если я найду что-нибудь на Горшкова, что будет дальше? – спросила она. – Что сделаете?

– Попрошу его вернуть деньги.

– Он вернет?

– Если правильно попросить, то да. Есть люди, которые помогут. А если не будет фактов, он скажет, что это фантазии.

– Если я докажу, что он мне угрожал, это можно включить в счет?

– Думаю, да.

– Я бы не хотела обращаться в правоохранительные органы.

– Я вас понимаю.

– Тогда я продолжаю.

– Вы отчаянная девушка. – В голосе Бурова слышалось уважение. – Помните, вы