— Заканчиваем с этой херней. И трахаемся молча.

— Есть, мэм!

* * *

Спустя наполненных дикой, необузданной страстью два часа…

Хотя кого я обманываю?! Я собирался рассказывать только правду и ничего кроме правды, дорогой читатель. И в том тебе моя клятва!

Так вот, спустя минимум пятнадцать полных страсти минут мы с Калипсо лежали на диване, утопая в объятиях друг друга. Обнаженные, вспотевшие и удовлетворенные.

Смакуя каждое мгновение, я то и дело отламывал маленькие кусочки от плитки шоколада и тщательно их рассасывал, периодически запивая газировкой. И в этот момент я ощущал себя полностью… Довольным? Безмятежным? Счастливым? Подобные чувства для меня — нечто новое, непознанное. Поэтому я не вполне уверен. Что-то похожее я испытывал только во время наших ночных бесед с Ангел. Но я никогда всерьез не задумывался, какое определение этим чувствам дать. Мне они просто нравились, и я ими наслаждался. Наверное, не стоит усложнять. Одно я знал наверняка. Всем своим сердцем я жажду, чтобы это мгновение продлилось как можно дольше, желательно вечность.

— Знаешь, а я действительно тобой горжусь, — прервала мои размышления Калипсо мягким чарующим голосом. — Как и девочками. Годы обучения и тренировок не прошли для вас даром. Я бы хотела тебе кое-что рассказать, но, боюсь, это будет нарушением протокола.

— А то, что мы сейчас делаем, разве не является нарушением протокола? — справедливо поинтересовался я.

— И то верно, — улыбнулась майор-инструктор. — За последние полчаса мы с тобой совместно нарушили 24 пункта протокола, а я заодно — 40 статей внутреннего устава. Но я уже убедилась, ты умеешь хранить секреты, так что расскажу. Этот последний практический экзамен проходили уже пятнадцать групп, включая Омикрон. Вы лишь вторые, кто выполнил задачу полностью, уложившись в отведенное время.

— А кто первый?

— Группа Альфа. Та самая, в которой прежде состояла Бестия. Признаться, у них результат по баллам оказался выше вашего, но ненамного. Месяц назад они выпустились.

— То-то я в последнее время ничего не слышал о Соколе.

— Вы дружили?

— Типа того. Но с тех пор, как его перевели, мы почти перестали общаться.

— Не удивительно, — вздохнула Калипсо.

— Скажи, пожалуйста, — немного осмелев, решил я продолжить расспросы. — Куда нас отправят после выпуска?

— Я не знаю, — призналась майор-инструктор. — Это информация закрыта даже для меня. Могу лишь сказать, что буду очень по вам скучать. И если бы вы сегодня провалили экзамен, ты бы остался здесь со мной еще на какое-то время. Прости, слишком эгоистично с моей стороны даже думать подобное. Я за вас искренне рада.

— А где сейчас Альфа? Тебе это тоже неизвестно?

— Нет, я и не пыталась выяснить. Но тебе обещаю, сделаю все возможное, чтобы эта наша встреча не стала последней. Я уверена, с вами все будет хорошо.

— Но ведь идет война, — напомнил я. — Я даже не знаю, как она протекает. В чью пользу? Нам почти ничего не рассказывают. Где мы окажемся через неделю? И будем ли вообще живы?

— Так, — резко оборвала помрачневшая Калипсо. — Хватит твоих расспросов. Я и так сказала тебе куда больше, чем следовало.

— Хорошо-хорошо, — тут же согласился я, не желая доводить Калипсо до состояния, когда она начнет меня выгонять. — Только один маленький вопрос. Если можно?

— Ну попробуй.

— Во время миссии при отходе я выпрыгнул в окно. И до сих пор не могу понять, задел я все-таки тот лазер или нет?

— Совсем чуть-чуть, — настроение Калипсо вновь вернулось к доброму.

— Значит, из-за этого мы попали в засаду на этапе отхода к эвакуации?

— О нет! В засаду вы бы попали в любом случае. Так предписывал сценарий. Необходимо проверить не только, как вы сможете выполнить поставленную задачу в условиях, максимально приближенных к реальным, но и как сумеете выпутаться в момент, когда прямого боевого соприкосновения не избежать. И все это непременно в рамках одного задания.

— На такой ответ я и надеялся, — облегченно вздохнул я.

* * *

Через час с небольшим мы с Калипсо покинули ее кабинет и вернулись в зал для брифингов, нередко служивший нам учебной аудиторией для индивидуальных внеплановых занятий группы с личным инструктором.

Калипсо закрепили за Омикрон примерно два года назад. С этого момента наши успехи стали ее успехами, и она очень серьезно подходила к своей работе. Нередко целыми часами после основных занятий или тренировок в зале симуляций, мы всей группой разбирали с ней допущенные ошибки, разрабатывали новые стратегии и изучали военные хитрости, стараясь рассмотреть все, даже малозначительные детали с разных аспектов. Она же учила нас командному взаимодействию. Возможно, именно благодаря этому сегодня мы достигли успеха там, где уже многие провалились.

Порой, когда у нее случалось подходящее настроение, майор-инструктор рассказывала нам военные истории из ее прошлой службы. Такие моменты мне нравились больше всего. Я обожал ее истории, тем более это была одна из редких для нас возможностей заглянуть за пределы нашего постоянного места обитания. Нам, конечно, преподавали историю, политологию, философию, космоведенье, но в крайне сжатом, сухом виде. Становилось очевидно, что по какой-то неведомой мне причине ответственные за творившийся вокруг нас бедлам очень не хотели, чтобы мы знали хоть какие-то подробности о бескрайнем внешнем мире. Из нас готовили идеальных солдат, но какова конкретная финальная цель этого многолетнего мероприятия, никто из нас даже не догадывался. Впрочем, похоже, после сегодняшнего успеха мы уже скоро получим некоторые ответы. Осталось потерпеть совсем немного. Все, чего я по-настоящему жаждал — это, наконец, вырваться из этой проклятой тюрьмы, в которой я провел всю свою жизнь с самого младенчества. А там хоть к черту на рога. Плевать.

Кроме уроков и редких рассказов Калипсо, последним источником информации о внешнем мире для нас оставалось контрабандное кино, которое мы незаметно пересылали друг другу в укромных уголках, как правило, в общем санузле, примыкавшему к большому актовому залу. В моей личной коллекции фильмов было не так много, всего около пяти сотен. Все разного жанра и годов выпуска. От самых древних, с двухмерной плоской картинкой, снятых еще на заре кинематографа, в далеком двадцатом веке, до гораздо более современных, с полным сверхреалистичным трехмерным погружением. Все без исключения «засмотрены до дыр».

Кто служил оригинальным источником этой