Во всем, что не имело отношения к балету, Анна былатрогательно наивной, и ему доставляло немалое удовольствие следить за первымишагами, сделанными девушкой вне школы. Он словно делился с нею прекрасным,огромным миром, который, оказывается, и сам отчаянно любил. По сравнению с еечистым восторгом надменная агрессивность Мери выглядела еще более нелепо ижестоко. Жизнь в России только озлобила ее и заставила окончательно замкнутьсяв своем маленьком мирке.

А ведь когда-то Мери показалась ему очаровательной милойдевушкой, живо интересовавшейся окружающим миром и людьми. У них было множествообщих интересов и почти полное взаимопонимание. В те времена Мери обожаламедицину и предвкушала его блестящую карьеру. Звание императорского лейб-медикапоказалось ей оскорбительным и недостойным, впрочем, как и многие другие вещи.Анна относилась к нему совершенно по-иному. Но с другой стороны, Мери быластарше этой девушки на целых семнадцать лет. Самому Николаю исполнилосьтридцать девять, а жена отставала от него на каких-то три года. По сравнению сними Анна все еще могла считаться ребенком. И его твердое мнение по поводуреволюции моментально успокоило ее.

– А как вы думаете, скоро закончится война? – всетак же непосредственно спросила она, и Николай улыбнулся как можно увереннее,хотя давно уже тревожился из-за огромного количества убитых и раненых. ВедьРоссия собиралась в два счета покончить со всеми врагами, однако, к немаломуудивлению общества, «победный конец» все никак не наступал.

– Я очень надеюсь, что скоро, – кратко промолвилдоктор.

– Мне очень страшно за отца и братьев, –призналась Анна.

– С ними все будет в порядке. И со всеми нами тоже.

Как всегда, от беседы с Николаем у нее потеплело на душе. Онеще долго оставался с Анной и обсуждал очередную книгу, прежде чем собралсяуходить. Больной по-прежнему едва хватало сил на столь долгие беседы, а емудавно пора домой. Рано или поздно все равно приходилось возвращаться.

– Мы обязательно увидимся завтра, – пообещалдоктор, и девушка долго вслушивалась, как его сани скрипят по снегу, удаляясь вхолодную тьму.

Ее мысли вертелись вокруг того, что рассказал Николай освоей жене. Судя по его лицу, он не очень-то счастлив в браке. Такому положениюне позавидуешь, ведь ситуация складывалась безвыходная. Может быть, доктор всеже смог бы убедить Мери выучить русский язык? Или время от времени отпускать ееповидаться с отцом? Анна была потрясена тем, что жена не желала разделять тойпреданности, с которой ее супруг служил семье государя императора. Стольнеобъяснимые надменность и упрямство не укладывались в голове. И в то же времядевушка не могла отделаться от мысли, что Николай слишком сгущает краски.Наверное, он просто устал и оттого видит все в черном цвете? Так она гадала безконца, лежа в кровати. Конечно, ужасы войны сейчас не оставляли равнодушным ниодного честного человека. Возможно, именно там Николаю следует искать причинысвоей тревоги – а не в поведении его строптивой жены?

И в то же время Анне и на минуту не могло прийти в голову,что доктор Преображенский испытывает к ее персоне какой-то личный интерес,помимо необходимости заботиться о ее здоровье. В конце концов, он же былженатым, семейным человеком! И даже если его что-то не устраивало в поведениижены, это, несомненно, не так уж плохо, как можно было вообразить с его слов.Для Анны, все еще взиравшей на мир через призму замкнутого мирка балетнойшколы, отношения между людьми казались простыми и понятными, а бракпредставлялся незыблемой святыней. Наверняка Николай гораздо счастливее с Мери,чем выглядит и говорит.

Впрочем, в последующие две недели он ни разу не упоминал ожене во время своих регулярных визитов. Анна уже окрепла настолько, что сталавыходить к столу, и в один прекрасный солнечный январский день доктор повел еена первую прогулку в палисадник возле дома. В бодрящем воздухе внезапно повеяловесной, и Анна много смеялась и шутила над его чересчур серьезным подходом кжизни. К этому времени он уже принес ей почти все свои книги со стихами, и Аннауспела прочесть несколько его любимых романов. Алексей заглянул к Анне выпитьчаю, и доктор Преображенский остался, чтобы развлекать обоих своих пациентов.Они уселись играть в карты, и Алексей сиял от удовольствия, потому чтопостоянно выигрывал, и сердито запротестовал, когда Анна обвинила его вжульничестве.

– Неправда! – возмущался он. – Это ты, Анна,совсем не умеешь играть! – Алексей говорил так уверенно, что девушкарешила прикинуться оскорбленной.

– Это я-то не умею? Да я играю лучше всех! Простокое-кто за этим столом передергивает карты!

Николай молча наблюдал за их приятельской перепалкой ивтихомолку улыбался.

– Я никогда не передергиваю, и если ты посмеешь меня вэтом обвинить, то пожалеешь! Вот стану царем и прикажу отрубить тебе голову!

– А по-моему, у нас давно уже так не делают! – ИАнна обратилась к Николаю: – Верно?

– А я буду, если захочу! – заявил Алексей, явно нежелая расставаться с такой перспективой. – Я еще подумаю: может, вдобавокотрублю тебе ноги, чтобы ты не танцевала, и руки, чтобы не играла в карты!

– Да ведь мне отрубят голову – после этого вряд липотанцуешь! И вообще это слишком больно и противно! – с лукавой улыбкойсказала Анна.

– Нет уж, пусть тебе отрубят все по порядку – на всякийслучай! – Похоже, Алексею пришлась по вкусу роль кровожадного тирана.Однако уже через минуту он спросил: – Можно мне съездить на твое выступление вСанкт-Петербурге? Ну, то есть когда ты вернешься в балет? Мне будет оченьприятно на тебя посмотреть!

– Мне тоже, – призналась она.

– Но я не хочу, чтобы ты уезжала от нас слишком скоро.Так что не очень-то торопись. – И тут он вспомнил: – Мама просила узнать,как ты себя чувствуешь и можно ли пригласить тебя к обеду. – Алексейобернулся к Николаю: – Можно?

– Не раньше чем на будущей неделе. Не стоит торопитьсобытия.

Анна провела в Царском Селе всего две недели, быстроутомлялась и передвигалась с большим трудом.

– Но я не захватила с собой подобающее платье, –посетовала она.

– Ну так приходи в ночной рубашке, – тут женашелся Алексей. – Все равно никто ничего не заметит.

– Боюсь, это сильно смутит окружающих! – И хотяАнна рассмеялась от одной мысли о подобной возможности, у нее действительно ненашлось бы платья, подходящего для обеда с императорской семьей.

– Наверняка у девчонок найдется какое-нибудь платьевзаймы! – пообещал Алексей. Ведь его сестры были примерно одного роста сАнной.

– Вы тоже будете там? – непринужденнопоинтересовалась Анна у Николая. Ей было бы спокойнее оказаться в его обществе.Званый обед у государыни – не шутка, и ей стало немного страшно.

– Не исключено, – с ободряющей улыбкой отвечалНиколай. – Мне пока еще ничего не говорили, но если в ту ночь будет моедежурство, то обедать я буду во дворце. – Он отлично знал, что, даже еслии не получит специального приглашения, очень легко сможет поменять расписаниетак, чтобы остаться в нужный вечер при Алексее. Оба врача никогда не былипоборниками точного соблюдения графика, и к тому же у его старшего коллеги былобольше причин уступить ночное дежурство Николаю и лишнюю ночь провести у себядома, с семьей.