Лэнгдон решил не вдаваться в подробности и не стал говоритьо, возможно, самом удивительном свойстве звезды: графическом доказательстве еесвязи с Венерой. Будучи еще студентом факультета астрономии, Лэнгдон судивлением узнал, что каждые восемь лет планета Венера описывает абсолютноправильный пентакл по большому кругу небесной сферы. Древние люди заметили этоявление и были так потрясены, что Венера и ее пентакл стали символами совершенства,красоты и циничности сексуальной любви. Как бы отдавая дань этому явлению,древние греки устраивали Олимпийские игры каждые восемь лет. Сегодня лишьнемногие знают, что современные Олимпиады следуют половинному циклу Венеры. Ещеменьше людей знают о том, что пятиконечная звезда едва не стала символомОлимпийских игр, но в последний момент его модифицировали: пять остроконечныхконцов звезды заменили пятью кольцами, по мнению организаторов, лучшеотражающими дух участия и гармонию игр.

– Мистер Лэнгдон, – сказал Фаш, – видимо, этот вашпентакл все же может иметь отношение и к дьяволу. Во всяком случае, в вашихамериканских ужастиках он имеет именно такой смысл.

Лэнгдон нахмурился. Большое тебе спасибо, Голливуд.Пятиконечная звезда превратилась в виртуальное клише в сериалах ужасов обубийцах-сатанистах. Такими звездами были расписаны стены жилищ сатанистов, оникрасовались там наряду с другой демонической символикой. Лэнгдон приходил вотчаяние, видя, что символ используется именно в таком контексте, ведьизначально пятиконечная звезда символизировала только добро.

– Уверяю вас, – ответил он, – несмотря на то чтовы видите в кино, демоническая интерпретация звезды абсолюта неверна систорической точки зрения. Издревле она символизировала женское начало, но,конечно, за тысячелетия значение символа было искажено. В данном случае – черезкровопролитие.

– Что-то я не пойму…

Лэнгдон покосился на булавку в галстуке Фаша, опасаясь, чтослова его будут истолкованы неверно.

– Церковь, сэр. Как правило, символы очень устойчивы, нопентакл был изменен Римской католической церковью на ранней стадии ее развития.То была часть кампании Ватикана по уничтожению языческих религий и обращениюмасс в христианство. И Церковь активно боролась с языческими богами и богинями,представляя их священные символы символам зла.

– Продолжайте.

– Это случается весьма часто во времена великихпотрясений, – сказал Лэнгдон. – Любая новая сила старается переделатьсуществующие символы, скомпрометировать их, уничтожить или исказить их первоначальноезначение. В борьбе между языческими и христианскими символами проиграли первые.Трезубец Посейдона превратился в вилы дьявола, остроконечный колпак мудреца – вголовной убор ведьмы. А пятиконечная звезда Венеры стала знаком дьявола. –Лэнгдон выдержал паузу. – К сожалению, даже военное ведомство СШАиспользовало пятиугольник: теперь он является главным символом войны. Мы рисуемэту звездочку на бортах наших истребителей, украшаем ею погоны нашихгенералов. – И прощай, богиня любви и красоты.

– Интересно, – протянул Фаш и покосился нараспростертый на паркете труп. – Ну а положение тела? Оно вам о чем-нибудьговорит?

Лэнгдон пожал плечами:

– Подобное положение просто подчеркивает связь спятиугольником и священным женским началом.

– Простите, не понял…

– Это называется репликацией. Повторение символа –простейший способ усилить его значение. Жак Соньер хотел, чтобы тело егопоходило на пятиконечную звезду. – Один пентакл хорошо, а два лучше.

Фаш окинул долгим взглядом руки, ноги и голову Соньера, потомпригладил и без того прилизанные волосы.

– Любопытный анализ, – заметил он. И после паузыдобавил: – Ну а то, что он обнажен? – Фаш слегка поморщился, произнося этопоследнее слово, точно тело голого пожилого мужчины вызывало у негоотвращение. – Зачем он снял с себя всю одежду?

Чертовски хороший вопрос, подумал Лэнгдон. Он и сам удивилсятому же, как только увидел снимок. Скорее всего обнаженное человеческое телобыло призвано подчеркнуть близость Венере, богине сексуальности. И хотясовременная культура почерпнула немало ассоциаций с Венерой из физическогосоюза мужчины и женщины, не нужно было быть лингвистом-этимологом, чтобыдогадаться, что корень «Венера» присутствовал и в таком, к примеру, слове, как«венерические», когда речь шла о заболеваниях. Но Лэнгдон решил не углублятьсяв эту тему.

– Мистер Фаш, я не смогу сказать вам, почему Жак Соньернарисовал этот символ у себя на животе, не смогу сказать, почему он принялтакую странную позу. Но с уверенностью заявляю, что такой человек, как Соньер,вполне мог рассматривать пятиконечную звезду как знак божественного женскогоначала. Связь между этим символом и священной женственностью хорошо известнаисторикам и ученым, изучающим символы.

– Прекрасно. Ну а использовать собственную кровь в качествечернил?

– Очевидно, ему просто было больше нечем писать.

Фаш помолчал, потом заметил:

– Лично мне кажется, он использовал кровь, чтобы заставитьполицию провести определенную судебно-медицинскую экспертизу.

– Простите?

– Взгляните на его левую руку.

Лэнгдон окинул взглядом белую руку, от плеча до кисти, ноничего особенного не заметил. Тогда он обошел тело, нагнулся и с удивлениемувидел, что пальцы куратора сжимают большой маркер с фетровым острием.

– Соньер держал его, когда мы обнаружили тело, – сказалФаш. Отошел от Лэнгдона и приблизился к раскладному столику, на котором былиразложены инструменты, провода, какие-то электронные штуковины. – Как яуже говорил вам, – сказал он, перебирая предметы на столе, – мыничего не трогали на месте преступления. Вам знаком этот тип ручки?

Лэнгдон наклонился еще ниже, всматриваясь в надпись намаркере.

STYLO DE LUMIERE NOIRE

Он удивленно поднял глаза на Фаша.

Маркеры такого типа, снабженные специальным фетровымострием, обычно использовались музейными сотрудниками, реставраторами иполицией для нанесения невидимых отметин на предметы. Писали такие ручкифлуоресцентными чернилами на спиртовой основе, и написанное можно было прочестьлишь в темноте. В частности, музейные сотрудники помечают такими маркерами рамыполотен, требующих реставрации.

Лэнгдон выпрямился, а Фаш меж тем подошел к лампе и выключилее. Галерея погрузилась в полную тьму.

Мгновенно «ослепший» Лэнгдон чувствовал себя неуверенно. Новот глаза постепенно привыкли к темноте, и он различил силуэт Фаша вкрасноватом освещении. Тот шел к нему, держа в руках какой-то особый источниксвета, окутывавший его красновато-фиолетовой дымкой.