мне об этом не сказать?» Кахейн ответил: «Он попросил меня». Завязывай или пиздуй из группы – вот что он мне сказал. Будешь принимать – до свидания. Несмотря на то, что меня это жутко злило, я понимал, что надо завязывать.

Я пытался.

Дэйв Мастейн: Впервые слышу.

Тони Леттьери: В клинике было тяжело. Мы с Дэйвом ходили на встречи АА, а Джон приезжал ко мне домой, где собирал всю группу.

Дэйв Мастейн: Мы проводили эти собрания с группой, сидели в кругу, я – в центре, а спектаклем заправлял Боканегра. Это скорее были не встречи с группой, а сеансы психотерапии, хотя Боканегра не был квалифицированным психиатром. Он просто говорил то, чему научился в медицинском центре. Как только встречи заканчивались, я садился в свой серый «Мерседес» и ехал за бухлом. Мне тяжело давались эти собрания. Выматывали меня до такой степени, что внутри я просто ревел, но снаружи никому этого не показывал. Я приезжал в магазин и покупал две бутылки водки. Потом ехал и искал наркоту.

Тони Леттьери: Вокруг Дэйва всегда были желающие подогнать ему наркоту. А я был рядом и не подпускал. Знал, что они на него плохо влияют. Однажды вечером мы пошли на концерт Cult в «Лонг-Бич Арену», и парень за кулисами все норовил подойти, пытаясь передать Дэйву пакетик. Пришлось мне в итоге этого парня схватить за горло, приставить к стене и сказать, чтобы больше так не делал.

Дэйв Мастейн: Каждый раз, когда я ложился в медицинский центр Беверли-Хиллз, я проходил курс лечения, и когда уезжал оттуда, становилось легче. Как только я сваливал, у меня начинались те же проблемы, которые были, когда я туда приходил.

Дэвид Эллефсон: Мы с Роном, Дэйвом и Ником каждую неделю устраивали групповые сеансы психотерапии. Зачастую дома у Тони Леттьери, но иногда на моей новой квартире в Колфаксе, куда в начале осени 1989-го мне помог переехать Рэнди. Мне постоянно по какой-то причине было там некомфортно. Было жуткое ощущение, будто кто-то нависает над кроватью и смотрит, как я сплю. Как-то раз ко мне приехал Ник Менза и зависал возле бассейна, болтал с девчонками, которые жили в здании. Он рассказал им, где живет его друг, а они ему поведали историю, что в этой квартире жил ветеран Вьетнамской войны, который снес себе башку выстрелом из дробовика. Было это как раз в квартире. Потом выяснилось, что дальше по коридору было место, где была убита «подружка Плейбоя» Дороти Страттен, актриса фильма «Звезда-80».

Рэндалл Кёртц: Они хотели, чтобы Джуниор переехал, и мы нашли ему новую квартиру в Колфаксе. Атмосфера там была жуткая, даже до того, как мы узнали, что случилось в этом доме. Один из серьезных разговоров состоялся с Мастейном, когда он попросил снова перевезти Джуниора. «Я знаю о колдовстве», – сказал он мне. Он знал, что там жуткая аура, и мне пришлось его оттуда забрать. «Это опасно», – сказал Дэйв. Мастейн был как никогда серьезен, откровенно рассказывая мне о темных силах и том, как ему пришлось завязать с черной магией, опасаясь последствий.

Дэвид Эллефсон: Я сразу же свалил оттуда, расторг договор аренды, попытался вернуть бабки, и, когда мне отказали, на все плюнул. Я перебрался в новый жилой комплекс в Вайнленд и Мурпарк. По своей новой программе лечения мне дважды в неделю было необходимо встречаться с Джоном Боканегрой у него дома в Венисе. Джон мне реально помог встать на трезвый путь. Он стал работать со мной, используя литературу по методике из 12 ступеней. И постепенно в конце тоннеля стал пробиваться свет.

Дэйв Мастейн: Я не хотел завязывать. Меня вынуждали. Я жил с Тони Леттьери. У меня была своя хата, но Тони пытался помочь мне завязать. Я был крайне впечатлен этим парнем. Это был хорошо сложенный – может быть, слегка с лишним весом – волевой еврей итальянского происхождения. У него был не только черный пояс, но он состоял в Менсе[12]. Я таких не знал и понятия не имел, что такое Менса. Я брал с него пример, он мне нравился, и я его уважал.

Тони познакомил меня с парнем по имени Рэнди Сервантес, который ловко обращался с оружием для боевого искусства. Тони решил нас познакомить и как-то после обеда пригласил Рэнди к себе. Посмотрев, как Рэнди двигается, выполняет «ката»[13], я загорелся идеей вернуться к занятиям. Прошло уже много времени. Тони врубился, в чем дело. «Тебе нужно к реактивному», – сказал он.

– К реактивному? – спросил я.

– Бенни «Реактивный» Уркидес, – ответил он.

Если вы интересуетесь боевыми искусствами и хоть немного знакомы с историей или иерархией, то знаете сэнсэя Бенни, хотя я про него не слышал. В фильмах он дерется с Джеки Чаном, где, разумеется, всегда проигрывает, но он уважаемый коллега Чана и уже много лет в боевых искусствах. Тренировки с ним полностью изменили мой взгляд на жизнь. Я уже не раз говорил, что сэнсэй Бенни здорово мне помог.

Но впереди был еще долгий путь. Я по-прежнему спал на кровати Тони и курил сигареты, чтобы завязать с наркотой. Я дымил как паровоз. Когда я наконец купил квартиру и съехал от Тони, он отодвинул кровать от стены. И везде, где я бросал сигареты, были отметины на стене, о чем я даже не догадывался. Прости, Тони.

Дэвид Эллефсон: Джон тут же просек все мое дерьмо. Когда я сказал, что собираюсь завязать с тяжелыми наркотиками и переключиться на травку и бухло, он просто заржал. «Когда ты последний раз курил травку и бухал, не переключаясь на порошки?» – спросил он.

Классно подъебал. Я приезжал к Нику Мензе в Северный Голливуд, где он жил с девушкой по имени Стефани. Двери у них всегда были открыты, друзья постоянно захаживали, царила очень благоприятная и открытая атмосфера. Даже в дверь стучать было не нужно; просто заходи, и все. Мне это в них нравилось. Когда я рос на ферме в Миннесоте, к нам постоянно заваливались. Мы оставляли в машине ключи. Дом никогда не запирали. У Ника было так же.

Ник сидел, курил травку и спрашивал меня: «Эй, чувак, хочешь затянуться?» Я затягивался. Чуть позже во рту становилось сухо, и Ник предлагал выпить пивка. Я выпивал, пока мы смотрели «Симпсонов» или «Женаты… с детьми». И довольно быстро до меня доходило, что надо увидеться с новым наркоторговцем в Санта-Монике. Я думал: «Черт, мне надо съездить к нему и достать порошок, потому что я начинаю чувствовать усталость». Как только я к нему приехал, решил, что надо что-то потяжелее взять,