Я даже делал то же самое со своим басистом, Дэвидом Эллефсоном, и мы видели, что он неосознанно облизывает уголки рта как ящерица. Под камерой можно рассмотреть любые мелочи. Этому я научился в актерской школе – убедись, что у тебя нет «говорящих» жестов – ничего, что бы тебя выдало. Это как Харрисон Форд, который обычно улыбается так, что одна сторона лица у него неподвижна. Его знаменитая улыбка. Я хотел посмотреть запись и увидеть, есть ли у этого парня по имени Марти какие-то странные привычки. Я видел его фотку на альбоме, и мне не понравились его черно-оранжевые волосы. Мягко говоря, это вызвало у меня отторжение, но мы включили диск, и музыка оказалась красноречивее любых слов и фоток. До интервью с Марти не дошло, потому что играл он феноменально. Все эти хитрые трюки, которые мы использовали, пытаясь отсечь других кандидатов, на Марти просто не действовали.

Марти Фридман: Я жил практически на улице. Ночевал в разваленной квартире на пересечении улиц Франклин и Хайленд в Голливуде и питался рисом и леденцами. Можно было за 69 центов купить огромные пачки леденцов – ими я и питался. У меня на той же неделе было прослушивание у Мадонны, но Megadeth были в начале недели, поэтому на Мадонну я забил. И, конечно же, Megadeth мне нравились больше, поэтому я был рад, что все так вышло. Мне ведь на тот момент было уже все равно, куда идти, главное найти работу и заработать на еду.

Дэйв Мастейн: Мы репетировали в студии Power Plant недалеко от станции Шерман Уэй в Северном Голливуде, где закончили сочинять альбом и готовились к записи, как вдруг пришел Марти. Он притащил своего гитарного техника по имени Тони ДеЛеонардо, и мы были впечатлены. У него был настоящий гитарный техник.

Марти Фридман: Мне хватило мозгов нанять гитарного техника. Я в оборудовании не силен, поэтому приехал к ребятам, прихватив Тони, чтобы он все настроил, и я хотел убедиться, что все прошло гладко.

Дэйв Мастейн: Марти вошел с гитарой Carvin. Инструменты фирмы Carvin считаются недорогими. У него был небольшой рэк. Кажется, это был процессор ADA. Кабинетов не было. Усилителей тоже. Небольшой рэк[16] и гитара. Я подумал: «Ладно, Марти, где твои усилки?» Я все ждал, что кто-нибудь появится с кабинетом. Ничего подобного. Я обратился к Тони: «Послушай, я знаю, ты на меня не работаешь, но мне надо, чтобы ты кое-что сделал, о’кей?»

Я отправил его к этой стене из самых красивых усилителей Marshall и попросил установить для Марти два стэка[17] для ритма, и, когда надо было играть соло, ему всего лишь нужно было наступить на кнопку, переключившись на второй стэк. Таким образом я мог оценить его соляк.

Мы начали играть. Прослушивая каждого второго гитариста, мы играли вместе с ним, и они, возможно, были близки к правильному ритму – и я решил, что ритм, если что, подправлю, но определяющим моментом было именно соло. Марти начал с того, что очень круто сыграл ритм – не идеально, но круто. Потом были соляки. Каждый второй кандидат до нынешнего момента вставал на кнопку со звуковыми эффектами, и наступал момент истины. Знают ли они соло-партии? Никто из них ни черта не мог.

Марти начал играть. Я наблюдал, как он играет, – он был в «дудочках» с дырками на коленях. На ногах у него были развязанные высокие кроссовки. Сам он был в черной кожаной куртке, надетой на футболку Ramones. И когда он переключился на соло, мир замер. Я понял, что нашел нового гитариста.

Дэвид Эллефсон: Мы подключились, и Марти выучил «Wake Up Dead», «Peace Sells», может быть, песни две-три. Мы прогнали «Wake Up Dead», и были крайне довольны его игрой. Она была не идеальная, но исполнил он очень круто. Да и выглядел Марти классно. Похоже, он въезжал в то, что мы делаем. Он знал свои партии довольно хорошо и хотел получить эту работу. К концу следующей песни было очевидно, что мы в кои-то веки нашли второго гитариста.

Марти Фридман: Было круто. Казалось, что мы школьные друзья. Все было очевидно. Музыкальный вкус у нас совпадал, амбиции и музыкальное чутье – тоже, и нам было комфортно друг с другом. Все было просто. Я пришел, сыграл, вел себя достаточно дружелюбно и считал, что эти парни играют очень круто.

Дэйв Мастейн: Когда мы сыграли, я потянулся к блоку и отключил его. То же самое сделал Эллефсон. Я вышел на улицу, дошел до таксофона рядом с Power Plant и позвонил Рону Лаффитту. Я сказал ему: «Мы нашли своего чувака, только фамилия у него Фридман, а это совсем попсово, поэтому мы заставим ее изменить». Рон сказал мне, что этого не будет; Марти был гитаристом с именем, и за плечами у него было несколько альбомов. Я ответил: «Ладно, Фридман так Фридман». Марти был невероятно крут. Я даже спорить не стал. Я вернулся и сказал: «Ты принят, Марти. Давай работать над песнями». Мы сняли ему квартиру, купили «Мерседес-Бенц» и попросили сделать нормальную прическу.

Марти Фридман: Дэйв снял гитару и сказал: «Никуда не уходи». Я посмотрел на Джуниора и спросил: «Что это значит?», на что он ответил: «Думаю, это значит, что ты в группе». Видимо, они прослушивали многих ребят. Я слышал ужасные истории о том, как парни приходили и выпендривались, либо выглядели не так, либо не говорили по-английски. Они многих прослушали, но я приехал подготовленный, и все было круто. Я был доволен. В тот день я нанял своего хорошего друга в качестве гитарного техника, и он остался со мной в Megadeth. Я рад, что смог ему помочь, потому что он действительно знает свою работу.

Дэвид Эллефсон: После прослушивания Дэйв отвел Марти в сторону и фактически сразу же ему сообщил, что тот принят в группу. Он сказал: «Знаешь что? Мы тебя возьмем». Спустя несколько дней в студию заехал Майк Клинк, чтобы встретиться с нами и послушать репетицию. Мы планировали засесть в студии и начать запись альбома в марте.

Марти Фридман: Я был не только рад, что теперь не умру с голода и свалю наконец из клоповника, в котором жил, но я теперь был в группе, музыка которой мне нравилась. Зарабатывать деньги музыкой – все равно что выиграть в лотерею, но быть в группе, музыка которой тебе нравится – все равно что сорвать джек-пот. Об их проблемах с наркотиками я ничего не знал. Я, честно говоря, даже не думал, что