– Вот, пожалуйста, – сказал он, протягивая чек.

Чувствуя неловкость, Элен пробежала глазами документ.

– Но он на пятнадцать тысяч?! – возмутилась она.

– Конечно, на пятнадцать, – миролюбиво подтвердил Макс, – потому что ты идешь со мной на бал. Мы оба готовы. Давай посмотрим в зеркало – разве мы не прекрасная пара?

Протянув Элен руку в белой перчатке, непременном атрибуте мужского костюма Эдвардианской эпохи, он повернул ее к огромному зеркалу, занимавшему часть стены.

– Полюбуйся.

Элен замерла, не в силах вымолвить ни слова. Она бы не повернула головы, даже услышав выстрел над ухом. Завороженная, Элен не сводила глаз с отражения в зеркале высокого, невероятно элегантного, неотразимого Макса Василикоса и высокой, невероятно элегантной, неотразимой женщины рядом с ним.

Затянутое на стройной талии темно-рубиновое платье в пол переливалось сотней оттенков. Широкая юбка плавно переходила в шлейф. Тесный корсет с глубоким декольте приподнимал грудь, легкое боа из перьев окутывало прекрасные обнаженные плечи, перекликаясь с изысканным эгретом, венчавшим высокую прическу. Длинные локоны вились вдоль лица, словно вылепленного из гладкого мрамора, бархатистые карие глаза под изящно изогнутыми бровями казались огромными в обрамлении длинных черных ресниц, красная помада подчеркивала чувственный изгиб пухлых губ.

– Разве я не говорил тебе? – тихо произнес Макс, наблюдая за ее лицом, отражавшим всю гамму чувств: впервые в жизни Элен видела в зеркале свой образ – женщину поразительной красоты. – Богиня, – шептал Макс, – лицом и фигурой… как Артемида – охотница… сильная, атлетичная, прекрасная. – Он не сводил с Элен восхищенного взгляда, довольный, что сумел разглядеть скрытые природные данные. Макс нахмурился, вспомнив ужасные, уродовавшие ее очки. – Ты надела контактные линзы?

Элен покачала головой, чувствуя, как локоны нежно щекочут шею.

– Очки нужны мне только за рулем. Я носила их потому… – Она запнулась.

Макс кивнул. Он догадывался о причине.

Элен отвела взгляд и продолжала с тяжелым вздохом:

– Хотела сказать миру, что знаю, насколько я некрасива, смирилась с этим и не буду предпринимать жалких попыток, чтобы приукрасить внешность или пытаться…

Макс закончил фразу:

– Соперничать со сводной сестрой.

Элен склонила голову.

– Глупо, я знаю, но…

Макс схватил ее за руки, повернул к себе.

– Не смей так думать! – Его лицо исказилось от ярости. – Все, что ты думаешь о себе, существует только в твоей голове. Зачем сравнивать себя с Хлоей? Пусть она наслаждается модной худобой! У тебя… – голос Макса стал мягче, – совсем другая красота. – Он махнул в сторону отражения. – Не станешь же ты отрицать?

Охватившее смятение мешало Элен вникнуть в смысл его слов. Она с трудом верила, что видит в зеркале собственное отражение. Неужели эта великолепная женщина – она?

Но разве такое возможно? Ведь Хлоя, бесспорно, красавица, а Элен – полная ее противоположность. Значит, Элен уродлива. Эту логику Хлоя всеми доступными способами – презрением, издевкой, насмешками – вдалбливала ей в самый сложный период взросления, подростковой уязвимости. Годами Хлоя отравляла ее жизнь, принижая самооценку и подавляя уверенность. В итоге Элен поверила ей, увидела себя глазами злобной сводной сестры. Но кто посмеет назвать женщину в зеркале уродливой? Как Элен могла допустить такую несправедливость?

Эмоции захлестывали ее словно мощный прибой, сметавший внутренние сомнения и предрассудки. Макс снова заговорил:

– Ты ведь не будешь отрицать свою красоту, правда, Элен? Ты отличаешься от Хлои, как солнце от луны. – Макс засмеялся, не скрывая триумфа. – Я хочу поднять тост. Давай выпьем за явление богини! – Он подвел Элен к подносу с шампанским, уверенным движением открыл бутылку и разлил напиток по высоким бокалам. Элен казалось, что она грезит: она все еще не верила в происходящее и бросала растерянные взгляды в сторону зеркала. Неужели это она?

Макс тронул ее за руку, поднимая бокал:

– За тебя, за прекрасную, потрясающую Элен!

Он сделал глоток, Элен последовала его примеру, чувствуя, как холодные терпкие пузырьки щекочут горло. Голова слегка кружилась, но не от шампанского…

Макс улыбнулся ей.

– Сегодня вечером, – сказал он, опустив ресницы, чтобы скрыть возбужденный блеск глаз, – все мужчины будут завидовать мне. Ты станешь сенсацией.

Слова эхом отдались в голове Элен, пробудив воспоминание. Непроизвольно она крепко сжала пальцы на ножке бокала.

– Девушки… стилистки говорили, что в прошлом году ты пришел с Тайлой Брентли. Вот она действительно произвела фурор.

Макс уловил в ее голосе панику. Надо было срочно что-то предпринять. Он небрежно пожал плечами:

– А как же иначе? Она же знаменитость. К тому же Тайла обожает внимание мужчин – это льстит ее ненасытному тщеславию.

Когда-то он попался на эту удочку, но скоро понял, что беспредельный эгоцентризм кинозвезды не оставляет для других места в ее жизни. Богатство Макса и его внешность служили ей хорошим фоном: гарантировали интерес публики и прессы, способствуя продвижению карьеры. Самоуверенность Тайлы не знала границ.

Макс решил избавить Элен от последних сомнений. Подняв бокал, он окинул ее многозначительным взглядом, который, как он знал, безотказно действовал на женщин.

– У Тайлы прекрасное тело, никто не спорит, но… не сравнить с твоим. Если Хлоя напоминает мне чихуа-хуа… – усмехнулся он, умышленно прибегнув к обидному сравнению, – то Тайла похожа на газель. Но ты… – плотоядно прищурился Макс, – ты – львица!

Он приподнял бокал в ее честь.

– А львицы проглатывают собачек и антилоп на завтрак!

Глаза Макса снова стали серьезными. Для него было невероятно важно, чтобы Элен поверила ему. В этот момент он не думал о Хаугтоне. Причина крылась в чем-то другом, не совсем понятном для самого Макса, но он предпочитал не задумываться об этом. Он ясно понимал одно: сейчас для него главное, чтобы Элен обрела счастье теперь, когда она обрела, наконец, свое тело.

– Гордись тем, что ты есть, гордись своей фантастической фигурой – сильной, гибкой, грациозной! – Рука в белой перчатке скользнула по обнаженному предплечью. – Какие великолепные мышцы, – неожиданно для себя закончил Макс.

– Может, прикрыть руки шалью, – неуверенно предложила Элен. – Уж очень они мускулистые.

Макс закатил глаза.

– Ни за что! Помни: ты львица! – Он посмотрел на нее с откровенным вожделением, зная, что это произведет нужный эффект, столь необходимый в данной ситуации. – Представь себя Артемидой, богиней. Ты прекрасна. – Его голос немного сорвался, совсем непреднамеренно, но весьма кстати. – Ты невероятно красива.