— Какой же тебе понравился больше всего?

— Те маленькие, у которых есть и верх и низ. Мамаговорит, что мне верх не нужен, но мне все равно так больше нравится. —Джейн умудрилась перепачкать шоколадом не только щеки, но и нос. — Мненравится синий, розовый… красный и оранжевый…

Едва Джейн проглотила последний кусочек банана, за которымпоследовали вишенка и взбитые сливки, как в баре появилась молодая женщина сдлинными золотистыми волосами.

— Джейн!

Она не уступала дочери красотой. Мать, на лице которой быливидны следы слез, прижимала к себе дамскую сумочку, три свертка, курточку Джейни еще одну куклу.

— Куда ты пропала?

Джейн потупилась.

— Я хотела посмотреть…

— Чтобы этого больше не было!

Мать схватила Джейн за руку и, притянув к себе, прижаладочку к груди. Видно было, что она испугалась не на шутку. Бернарда оназаметила далеко не сразу.

— Ой, простите…

На ней были сандалии, майка и джинсы, но она была кудаизящнее и интереснее большинства женщин — удивительно хрупкая, с такими же, каку Джейн, огромными голубыми глазами.

— Вы уж извините нас за беспокойство.

Всего минуту назад весь первый этаж был занят исключительнопоисками матери и ребенка. Мать Джейн решила, что ее ребенка похитили, и тут жесообщила об этом продавцу и помощнику управляющего. Вскоре об этом знал ужевесь магазин, но тут по системе оповещения прозвучало сообщение о том, чтодевочка находится в ресторане.

— Все нормально. Нам к таким вещам не привыкать. К томуже мы прекрасно провели время.

Он и Джейн обменялись многозначительными взглядами, и тутДжейн неожиданно оживилась:

— Представляю, на что бы ты был похож, если бы съелбанановый сплит! Поэтому я бород и не люблю!

Оба засмеялись, мать же изумленно уставилась на своегоребенка.

— Джейн!

— Думаешь, не так?

— Она права, — рассмеялся Берни. Ему такпонравилась эта девочка, что он не хотел с ней расставаться. Молодая женщинапокраснела.

— В самом деле, простите нас. — Только теперь онавспомнила о том, что забыла представиться. — Меня зовут Элизабет О'Райли.

— И вы — католичка. — Берни вспомнилось вдругзамечание Джейн. Увидев, что слова его ошеломили мать девочки, он поспешилобъясниться:

— Простите… У нас с Джейн вышел очень серьезныйразговор на эту тему.

Джейн утвердительно кивнула и опустила в рот еще однузасахаренную вишню.

— А он не католик… Он… Как это называется?

— Еврей, — подсказал Берни. Элизабет О'Райлизаулыбалась. Конечно, она привыкла к Джейн, но порой та ее поражала…

— Они отмечают Рождество восемь раз! — Теперьзасмеялись и Элизабет, и Берни. — Честное слово! Он сам мне это сказал.Правда?

Она вопросительно посмотрела на Берни, и он согласно кивнул.

— Ханука. Это она о Хануке говорит.

Его семья относилась к реформатской ветви иудаизма, он жевообще никак не ассоциировал себя с ним и уже много лет не посещал синагоги.Ему хотелось понять, насколько верующей была миссис О'Райли и существовал лирядом с нею мистер О'Райли. Он не успел поговорить на эту тему с Джейн, сама жеона не обмолвилась об этом ни словом.

— Не знаю, как вас и благодарить. Элизабет старалась несмотреть на него, казалось, все ее внимание сосредоточено на Джейн.

— У них такие хорошие купальники. Элизабет кивнула взнак согласия и протянула Берни руку.

— Еще раз спасибо. Идем, старушка, нам домой пора. Унас еще много дел.

— Может, сначала пойдем посмотрим купальники?

— Нет, — уверенно отрезала мать. Джейн церемоннопожала Берни руку и, просияв улыбкой, сказала:

— Ты хороший, и мороженое у тебя вкусное. Спасибобольшое.

Берни почувствовал, что ему действительно не хочетсярасставаться с девочкой. Он стоял наверху эскалатора, печально глядя натрогательные косички Джейн. Ему казалось, что он прощается со своимединственным другом в этой богом забытой Калифорнии.

Он подошел к кассе и поблагодарил продавщицу за помощь. Втот же миг вниманием его завладела стойка с бикини. Берни подошел к ней и снялтри пары купальников шестого размера — оранжевый, розовый и голубой. Красныхкупальников ее размера здесь не было. Он подобрал к купальникам пару шапочек ималенький махровый халатик. После этого он вновь подошел к кассе.

— Запросите компьютер — есть ли среди наших клиентовЭлизабет О'Райли? Имени ее супруга я не знаю.

Он очень надеялся на то, что такового не существует вприроде. Через две минуты его известили о том, что на Элизабет О'Райли открытотдельный счет, живет же она на Вальехо-стрит, находящейся на Пасифик-Хайтс.

— Прекрасно.

Берни записал в блокнот адрес и телефон О'Райли, сделав вид,что они нужны ему для какого-то там учета. Он попросил упаковать пляжную одеждуи адресовать ее мисс Джейн О'Райли, сняв необходимые для этого средства с егосчета. К одежде он приложил карточку, на которой было написано следующее;«Благодарю за прекрасную беседу. Надеюсь на скорую встречу. Твой друг БерниФаин». После этого Берни легкой походкой направился к своему кабинету,чувствуя, что мир, в конце концов, не такое уж и скверное место.

Купальные костюмы попали к адресату в среду, и уже в четвергЛиз позвонила ему с тем, чтобы выразить свою благодарность.

— Вам не следовало этого делать. Она и так только иговорит, что о банановом сплите и ваших разговорах.

Молодой голос Элизабет О'Райли вызвал в памяти ееотсвечивающие золотом волосы.

— По-моему, она вела себя героически. Джейн поняла, чтовас нет рядом, но сохраняла спокойствие. В пятилетнем возрасте это совсемнепросто.

Элизабет улыбнулась.

— Она очень милый ребенок.

«Так же, как и ее мама», — едва не вырвалось у Берни.

— Как ей купальники? Подошли?

— Лучше не бывает. Вчера она устроила целоепредставление. У нее и сейчас под платьем купальник… Она в парке — с друзьями.А у меня сегодня масса дел. Нам сдали дом на Стинсон-Бич, так что скоро намэтот пляжный гардероб пригодится. — Лиз засмеялась. — Спасибо вамогромное…

Она не знала, что сказать ему еще, и мучительно подыскиваласлова. То же самое происходило и с Берни. Ощущение было такое, что он должен сней разговаривать на каком-то другом языке. Все началось сызнова…