знаю про Японию, — Лена пригубила странный напиток, на вкус совсем непохожий ни на кофе, ни на чай. — Все у них не как у людей. Обычных людей. Инопланетяне какие-то».

Отхлебнув, Лена почувствовала мягкий, тягучий, слегка травянистый вкус и мгновенно разливающееся внутри тепло.

— Приятный. — Вежливо улыбнулась девушке и достала из кармана телефон. — Особенно в такую погоду.

— Да. Он согревает по-особому. К тому же очень полезный, — охотно вступила в разговор девушка, что совсем не обрадовало Рязанцеву. Она бы с удовольствием узнала о всех полезностях чая в другое время, а сейчас ее волновал только звонок Ревина. — Он выводит токсины, ускоряет метаболизм, положительно влияет на сердечно-сосудистую систему, укрепляет иммунитет, — заученно тараторила девушка, — а также стимулирует работу мозга и повышает уровень концентрации.

— Вот, — остановила поток информации Рязанцева. — Именно это мне сейчас и нужно. — Достала телефон, демонстрируя его официантке как объект своей концентрации. Набрала Ревина.

Пока она слушала, рассказ несколько раз перебивался параллельными звонками Сергеева. Лена злилась и просила Олега повторить плохо расслышанную фразу, но в очередной раз, не выдержав, извинилась и перезвонила Вадиму.

— Ну что ты трезвонишь, я уже еду.

— А что так трудно ответить? Я переживаю, вдруг ты опять забыла про меня.

— Я не забываю про тебя, просто у меня… Мне сейчас неудобно… Всё, скоро буду, целую, — отключилась и снова набрала Ревина. — Значит, мальчик погиб из-за удара по голове качелями? А Василий сказал, что его сбила машина.

— Лена, я проверил, это совершенно точно. Мальчик умер от удара в висок. И Регина имеет к этому непосредственное отношение.

— Да, но сделала она это случайно или намеренно, нам неведомо. Знать об этом может только сама Регина. А она вряд ли нам расскажет. А вот то, что она зачем-то солгала мужу, наводит на мысль, что ей было что скрывать.

— Старуха говорит, что после того случая Регина с детьми во дворе больше не появлялась, через полгода она закончила школу и уехала в Москву. А родители стали пить, с каждым годом всё сильнее, пока не умерли. Дети все вроде пристроены, в квартире остался только Павел — средний сын Акуловых. Остальные разъехались кто куда. Я на всякий случай адреса взял.

— Спасибо, Олег. Ты молодец. Очень ценная информация. Мне надо ее хорошенечко осмыслить.

Лена допила необычный напиток и поспешила на автобус.

Глава пятая

Мало улик. Если сказать честно, их практически нет. И даже показания соседки Акуловых — совсем не основание для эксгумации, хотя «для подумать» — информация ценная. «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина», — как было сказано в одном популярном фильме.

Даже просмотр передачи, которую нашел-таки для нее Вадим, особых подвижек делу не придал. Хотя, как оказалось, есть некоторые рекомендации специалистов, следование которым может уберечь ребенка от внезапной смерти. В частности, там говорили о пользе соски и о том, как правильно укладывать ребенка спать. Почему никто не сказал этого Регине? А сама она… не интересовалась? Не знала? Или знала и намеренно нарушала? Зачем-то укрывала ребенка одеялом. Близко, очень близко. Но все вокруг да около.

Все ее подозрения еще больше утвердились после разговора с Максом. Они встретились у Вадима. Случайно… Или нет? Хотя какая может быть случайность — друг пришел проверить друга. И если друг оказался психиатром, а по совместительству психологом-криминалистом, то упустить такой случай она не могла. И пусть Вадим обиделся, когда на попытку Макса оставить их вдвоем и удалиться Лена отреагировала отрицательно и, сославшись на дождь, напросилась на «подвезти до дома». Пусть! Ей надо было поговорить. Надо! Не для себя ведь, а для дела. Ничего, подуется и перестанет.

По дороге домой она все рассказала Максиму и попросила дать оценку ее подозрениям, а также состоятельности обвинения и возможности подобного рода преступления. Она много говорила сама, а он всю дорогу молчал, слушал, заговорил только, когда въехали во двор ее дома. Начал с вопроса:

— Душевная травма. Что это для вас?

— Для меня?.. — Лена удивленно посмотрела на Макса и задумалась. Тут же вспомнился Махоркин, их разрыв, тяжелый, болезненный, и та депрессия, в которой она пребывала некоторое время, пока… Пока не случилось еще более страшное. То, что заставило забыть про все предыдущие переживания. На фоне потери ребенка и диагноза «никогда не стать матерью» все ранее пережитое меркло, казалось незначительным, пустым и мелким…

— Для меня это когда доброжелательно настроенная действительность как-то вдруг с грохотом разбивается на мелкие осколки: пазлы запахов, цветов, слов, шорохов… И потом звенящая пустота.

— Вы описали хоть и образно, но совершенно точно. Бывает, что человеку очень трудно справиться с этими пазлами, собрать их в одну картину, чтобы все воспоминания интегрировать в своем сознании.

— И что дальше? Эти картинки так и будут провоцировать воспоминания, связанные с тем роковым событием?

— Да. И на что они могут подтолкнуть в дальнейшем — это еще вопрос.

— Вот на этот вопрос я и хочу получить ответ.

— Ваши подозрения небезосновательны. Душевная травма, полученная в детстве, может стать триггером непредсказуемых, на первый взгляд, поступков. Регина могла толкнуть брата намеренно. И в дальнейшем, убивая своих детей, тем самым мстить себе… или родителям.

— Но зачем? Почему тогда просто не рожать?

— Вы сейчас рассуждаете, как нормальный человек. А человек с душевной травмой, да еще полученной в возрасте становления, — это мина замедленного действия. И, кстати, вам очень идет этот цвет. Или некстати… — Макс улыбнулся, и Лена приняла это за намек.

— Спасибо вам, Максим. Извините, что я опять вас задержала, но мне очень надо было услышать от вас… И я вам очень благодарна.

— А давайте на «ты»? И, знаете, я для друзей просто Макс, не люблю «Максим».

— Хорошо… Макс. Спасибо.

— Да не за что. Я тоже получил удовольствие… беседуя с вами… тобой. Так что мы квиты. И если будут еще вопросы, обращайся.

— Ты рискуешь. У меня всегда есть вопросы.

— Для друзей я весь день на связи. А друг моего друга… — Что-то в его лице изменилось, быстрое, скользкое, неуловимое, будто он что-то вспомнил, но тут же взял себя в руки. — Если что, у Вадима есть мой телефон.

— Так, может, сразу записать… сейчас…

Перебил гудок телефона. Макс быстро глянул на дисплей, после чего посмотрел на рыжеволосую спутницу серьезно и холодно.

— Нет. Лучше через Вадима. Извините, меня дома ждут.

Вспоминать эту финальную сцену было неприятно, даже стыдно. Его реакция была такой, словно она навязывалась. Бррр… Лена потрясла рыжей головой и вставила ключ в замок. Попробовала повернуть, но ключ не двигался.

— Ух ты, Рязанцева! — Волков подошел сзади, цыкая языком. — Обновку прикупила?