К концу вечера Зафира отозвали в сторону, чтобы поговорить с известным американским дипломатом, и Рахул подошел к Кэт, чтобы сообщить ей, что она может снять ожерелье, если хочет. Она трусливо воспользовалась этой возможностью, и Рахул проводил ее в вестибюль, где она с облегчением передала бриллиант Нур и ее команде.

Кэт сказала Рахулу, что готова вернуться в отель. Он сразу же забеспокоился:

– Я должен спросить короля…

Но Кэт решительно прервала его:

– Я очень устала, и мы рано утром вылетаем в Лондон. Уверена, что королю не понравится, если я буду выглядеть уставшей.

Ей стало почти жаль Рахула, который выглядел совершенно растерянным, но в конце концов согласился и проводил ее к машине.

Не успела Кэт выдохнуть с облегчением, как на ее мобильный телефон пришло сообщение от Зафира:

«В следующий раз мы уйдем вместе. Отдохни хорошенько. Утром Рахул доставит тебя к королевскому самолету, а я встречу тебя там».

Кэт не могла забыть, как Зафир выглядел в толпе гостей, легко затмевая всех своим ростом и суровой мужской красотой.

Она не могла остановить пульсацию между ног, вспоминая, как он смотрел на нее с каким-то голодным выражением лица. И она так сильно чувствовала его притяжение, словно он физически прикасался к ней.

Пульсация между ног усилилась, и Кэт опустила руку в ванну и дотронулась до своей напряженной плоти, словно желая унять это ощущение.

Она весь вечер сгорала от желания, как ни старалась игнорировать это. Но больше она не могла терпеть эту пытку, и ее пальцы стали легко скользить по ее увлажненным потайным местечкам.

Она никогда не дотрагивалась так до себя… пока однажды Зафир не показал ей и не попросил ее сделать это для него. Она вспоминала об этом моменте – как он сидел в кресле, обнаженный, а ее попросил лечь на кровать, раздвинуть ноги так, чтобы он видел ее всю, а потом дотронуться до себя. Она послушалась, а он обхватил пальцами собственную плоть и стал медленно и ритмично двигать рукой.

Это был самый чудовищно неприличный и эротичный опыт для нее, и, когда она достигла кульминации, Зафир встал с кресла, сел между ее ног и вошел в нее. Она стала испытывать оргазм за оргазмом, пока почти не охрипла от своих восклицаний.

Сейчас Кэт почувствовала, что ее напряжение растет, а движения ее руки становятся быстрее и почти отчаяннее… но в тот же момент она осознала, что Зафир не смотрит на нее на этот раз. Она была одна, в ванне, мечтая о прошлом и об опыте, который ей никогда больше не удастся повторить.

Разозлившись на себя, она убрала руку и открыла глаза, тяжело дыша и пытаясь игнорировать ноющее ощущение между ног и затвердевшие до боли соски. Правда заключалась в том, что так она не получит удовлетворения, и ей было горько осознавать это.

Кэт встала в ванне, пытаясь удержать равновесие на одной ноге. Потом села на ее край, вытерлась полотенцем и взялась за костыли, которые стояли рядом. Полотенце она бросила на пол, чтобы не поскользнуться, и с помощью костылей вылезла из ванны.

Выходить таким образом из ванны стало для нее привычным делом, но, чтобы научиться делать это, ей понадобилось несколько месяцев. Она с удивлением и смирением думала теперь о том, как много всего воспринимала раньше как само собой разумеющееся.

Она намеренно избегала смотреть на себя в многочисленные зеркала в ванной, чувствуя себя трусихой. Но сейчас ей не нужно было напоминать о том, почему именно Зафир никогда не посмотрит на нее таким голодным взглядом.

И чем быстрее она смирится с этим, тем лучше. Или она не сможет пережить предстоящие несколько недель.

На следующее утро они вылетели из Нью-Йорка в шесть часов. Кэт была бледна и отвечала на вопросы Зафира односложно. А когда он предложил ей отдохнуть в спальне, она скрылась там до конца полета.

Зафир мрачно вздохнул, глядя в окно на облака. Он не привык, чтобы его так игнорировали. Особенно когда сексуальное напряжение между ними было так ощутимо. Он видел, каким голодным взглядом она окинула его, заходя в самолет. Словно даже не осознавая этого. И то же самое происходило с ним. Он пожирал ее глазами при каждой возможности.

Он почувствовал аромат ее духов раньше, чем она подошла к нему сзади, и желание снова вспыхнуло в нем. Она снова села на свое место и хрипло спросила:

– Мы уже подлетаем?

Зафир с трудом удержался, чтобы не вытащить ее из кресла и не посадить к себе на колени.

– Да, через полчаса. Мы уже начали снижаться. Зафир жадно разглядывал Кэт – ее потертые джинсы и бесформенный топ, который тем не менее не скрывал ее форм. Ее волосы были распущены, и ему хотелось схватиться за них и заставить Кэт посмотреть на него.

– Ты не превратишься в камень, если посмотришь на меня, Кэт.

Он не сумел скрыть своего раздражения и заметил, как она напряглась. Но в конце концов она повернула голову, и эти невероятные зеленые с золотыми и янтарными крапинками глаза посмотрели на него. Холодно. Непроницаемо. Ну почему она так не хочет ответить на его призыв? Никаких обязательств, просто чтобы по-взрослому избавиться от этого напряжения, царившего между ними?

– Ты, должно быть, голодна. Ты проспала обед. Не успела она ответить, как он уже подал знак стюарду и выразительно посмотрел на нее. На мгновение на ее лице промелькнуло упрямое выражение, но она решила не затевать ссору и сказала:

– Я бы съела что-нибудь легкое… вроде омлета. Зафир заказал еще два кофе, и стюард поспешно удалился.

Кэт с недовольством заметила:

– Ты все еще такой же самоуверенный. И любитель покомандовать.

Зафир пожал плечами.

– Я теперь король и имею право быть таким властным и самоуверенным, каким захочу.

Внезапно в глазах Кэт он прочитал сочувствие.

– Я не упоминала твоего отца. Я сочувствую твоей потере. Я знаю, вы не были слишком близки, но все равно это должно было быть тяжело.

Зафир замер. Когда его отец умер, многие выражали ему сочувствие стандартными, ничего не значащими фразами. Но мало кто знал, какие у него с отцом были холодные отношения. Кэт знала. И ее теплая искренность коснулась той части души, которая оплакивала смерть отца, – или, по крайней мере, тот факт, что он никогда не был ему отцом по-настоящему. Любящим.

Стюард принес омлет и кофе, и Кэт взяла приборы и начала есть с сосредоточенным видом. Когда она закончила, Зафир заметил:

– У тебя всегда был прекрасный аппетит.

Кэт взяла чашку с кофе и сухо ответила:

– Когда все детство голодаешь, начинаешь ценить еду по-настоящему.

– Все было настолько плохо?

Кэт мрачно посмотрела на него.

– Ты же читал статью, как и все остальные? С сенсационными подробностями моей жизни в трейлере?