– Если разденешься. – Голос Зафира был холодным и высокомерным, а на лице было написано отвращение.

Кэт бросила салфетку на стол и вскочила. Ее голос дрожал от негодования.

– Я здесь не для того, чтобы ты во второй раз судил и обвинял меня, Зафир. То, что я сделала, я сделала потому, что у меня не было выбора. И в любом случае это оказалось напрасным, потому что за день до того, как лечь в этот центр, моя мать добилась того, чего пыталась добиться все эти годы, – благополучно умерла от передозировки.

Кэт выскочила из ресторана, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Оказавшись на улице, она обхватила себя руками, спасаясь от холода, и пошла по улице, проклиная свою ногу, не дававшую ей бежать. Мостовая была булыжной, и любая неровная поверхность была теперь для Кэт опасной.

Она услышала позади себя шаги и почувствовала, как что-то большое и теплое опустилось ей на плечи. Она обернулась и увидела мрачного Зафира, который держал в руках ее сумочку и куртку. Свое пальто он накинул на нее.

– Прости меня, – коротко сказал он.

Ошеломленная его извинением, Кэт растерялась.

– Я… все в порядке.

Зафир провел пятерней по волосам.

– Черт возьми, Кэт, если бы я знал об этом… почему ты оказалась в таком положении…

Он замялся.

Старая обида всплыла в ней.

– Ты думал, я не говорила тебе, потому что боялась, что ты на мне не женишься. Но это не так. Я не говорила потому, что мне было стыдно за тот выбор, который мне пришлось тогда сделать. И потому, что мой мир был так далек от твоего.

– Я мог хотя бы понять… Этот человек воспользовался тобой, когда ты была в самом уязвимом положении.

Кэт покачала головой.

– Он не воспользовался мною. Я сделала выбор принять его предложение, и я должна нести ответственность за это.

Кэт подумала было рассказать Зафиру о том, что, когда она стала знаменитой, тот фотограф начал шантажировать ее, но не захотела выглядеть наивной дурочкой в его глазах.

Машина Зафира остановилась рядом с ними. Они решили не возвращаться в ресторан и поехали в свой отель. Кэт была удивлена тем, что, несмотря на внезапное окончание, вечер был приятным. Более чем приятным.

– Мне понравился этот ресторан, – сказала она. – Почему мы раньше там не бывали?

– Я водил тебя в самые фешенебельные места, чтобы похвастаться тобою. И, честно говоря, думал, что это местечко не совсем в твоем вкусе.

Кэт замолчала, подумав о том, что она старалась вести себя так, чтобы соответствовать тому, что она считала представлениями Зафира о гламуре и искушенности, при этом все время, пока они были вместе, она не была самой собой.

Как только они подъехали к отелю, Зафир повернулся к ней и спросил:

– Как его зовут, Кэт?

Она на мгновение растерялась.

– Кого?

– Того мужчину, который сделал эти фотографии.

Кэт шокировали стальные нотки, прозвучавшие в голосе Зафира. Она покачала головой.

– Какая теперь разница…

– Кэт, – прервал он ее. – Или ты скажешь мне сама, или я узнаю по своим каналам. Ты просто сэкономишь время моим ребятам.

Она посмотрела на него и поняла, что спорить с Зафиром, когда он был в таком состоянии, просто бессмысленно.

– Что ты собираешься делать?

Он поджал губы.

– Его имя, Кэт.

Понимая, что он все равно это узнает, Кэт назвала имя фотографа.

С удовлетворенным видом он помог ей выйти из машины и крепко держал под руку всю дорогу до ее номера.

Сердце Кэт бешено колотилось в груди. На ней все еще было пальто Зафира, и она сбросила его с плеч и подала ему, а он отдал ей ее вещи.

Избегая взгляда его серых глаз, потому что она чувствовала, что между ними что-то фундаментально изменилось, она повернулась и открыла дверь своего номера. Потом в последнюю секунду заставила себя оглянуться и посмотреть ему в глаза. В них горел какой-то странный огонь, который и напугал, и возбудил ее.

Она крепче ухватилась за ручку двери.

– Спокойной ночи, Зафир.

На мгновение ей показалось, что он поцелует ее, и она понимала, что не сможет устоять. Она чувствовала себя так, словно с нее сняли внешнюю защитную оболочку.

Но Зафир отступил на шаг и сказал:

– Спокойной ночи, Кэт. Отдохни хорошенько. Кэт смотрела ему вслед, и дрожь пробегала по ее телу. Его взгляд словно прожег ее насквозь. И озадачил ее. Потому что он снова ушел.

Ее все еще волновало его искреннее извинение. И его злость по поводу этого фотографа. А ведь он не знал еще про шантаж…

А может быть, когда он узнал всю правду о ней, она перестала его интересовать?

Сообразив, что она все еще стоит на пороге номера, Кэт быстро вошла внутрь, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она изо всех сил старалась игнорировать свой бешеный пульс и чувство разочарования.

Одно ей было ясно: когда он узнал о ее прошлом, его страсть умерла. Она сказала себе, что должна была быть счастлива. Разве не этого она хотела?

Но она не чувствовала ни радости, ни облегчения. Она была еще больше сбита с толку, чем прежде.

* * *

А в своем номере Зафир ходил взад-вперед, и у него голова шла кругом от всего того, что ему рассказала Кэт. Он знал, что не успокоится, пока не найдет того человека, который так воспользовался ее неопытностью. И когда он думал о еще совсем юной Кэт, отчаянно нуждавшейся в помощи, в нем вспыхивала ярость.

Кэт скрывала все это от него не потому, что боялась, что он расторгнет помолвку, – она не доверяла ему, полагая, что он не сможет смириться с ее прошлым. И она была права.

Его стали мучить угрызения совести. Он осудил ее прежде, чем она успела хоть что-то сказать ему.

Он никогда не отдавал ей должное. В ней было столько всего, скрытого под гламурной оболочкой. И это лишний раз доказывало, что то, что он считал легким делом – снова заманить ее в свою постель, – было совсем не так легко. И в то же время он никогда еще так страстно не желал ее.

Когда следующим вечером Зафир встретился с Кэт у двери ее номера, он застыл на месте. На одну секунду у него остановилось сердце, потому что ему показалось, будто она обнажена. Но потом он увидел, что на ней надето платье телесного цвета, которое облегало ее словно вторая кожа. У него был высокий ворот и длинные рукава, так что она была полностью прикрыта, но он никогда не видел ничего более провокационного.

Ее волосы были снова уложены в высокую прическу, и на ней уже был надет бриллиант. И только присутствие стилиста и Нур удержали его от того, чтобы не отправить Кэт назад в ее номер, чтобы она переоделась в мешок, который укроет ее с головы до ног.