Учительница посмотрела на нее внимательно и кивнула головой.

Но высохнуть полностью ботинки, конечно, не успели. После того как все пообедали, обмениваясь шутками и впечатлениями, и начали собираться на улицу, Антон настоял, чтобы Соня надела на ноги его носки, «потому что они сухие», а сам нацепил кроссовки на босу ногу.

Маша Пеночкина, сидя за соседним столиком, наблюдала за всем этим, закусив губу.

И стоило так стараться, если эффект получился с точностью до наоборот? Маша хотела сделать что-то плохое Соне, потому что терпеть ее не могла, потому что именно из-за нее Антон не смотрит на Машу, а в итоге Антон от Сони теперь вообще не отходил.

– Ты зануда! – заявила в конце концов Соня, наставив на него указательный палец.

– Я просто не хочу, чтобы ты заболела.

5

Бывший муж перезвонил, едва Надежда Петровна вышла на улицу. Снова стал накрапывать дождик, и она, стоя под козырьком кафе, никак не могла нажать на кнопку зонтика, потому что телефон звонил и нервировал. Надежда как-то сразу поняла, что это муж. В смысле, бывший. Наконец зонтик раскрылся.

– Слушаю, – ответила она после того, как выудила из кармана куртки телефон, увидела имя абонента и судорожно вздохнула.

– Ты мне звонила.

– Д-да… Хотела узнать, как дела с починкой кранов.

– Нормально с кранами, все сделал, – голос Андрея был абсолютно спокойным и будничным.

Совершенно ясно, что человек занимался делами, ничего не произошло. И лежит себе ее дневник, завернутый в непрозрачный пакет, там, где лежал. А она паникерша. Можно выдыхать.

– Спасибо, – проговорила Надежда.

И больше ничего не сказала. Не знала, что сказать. А он молчал. Словно ждал. Но не дождался.

– Это все? – уточнил на всякий случай.

– Да. Что сегодня будет на ужин?

– Тебе правду или что-нибудь придумать для поддержания душевного спокойствия?

– Лучше правду, – и никакого беспокойства внутри, только чувство большого облегчения.

– Мы с Аней решили, что на ужин сегодня будет пицца. Но официальная версия для тебя – пельмени.

– Ясно. Я тебя не выдам.

Ей тоже сразу захотелось пиццу. С ними. Чтобы они все вместе сидели за их столом на кухне, ели горячую пиццу, запивали ее чаем и болтали о всяких пустяках, как когда-то.

– У тебя все нормально? – спросил муж, который бывший.

– Да, все в порядке. А что?

– Да просто голос такой, будто что-то случилось.

– Да нет, ничего особенного. Мы сейчас в Болдино, но уже уезжаем. Одна девочка попала в пруд, хорошо, что не упала, но ноги промочила, так что поволноваться пришлось. А в остальном… все в порядке.

Надежда стояла около кафе, смотрела, как ученики идут в сторону автобуса, и разговаривала по телефону с Андреем. Так, как не разговаривала с ним давно.

А дождь продолжал накрапывать. Не у всех ребят были с собой зонтики, поэтому пришлось делиться, и они шагали к автобусам по два-три человека под одним зонтом. Со стороны это выглядело дружно. Гораздо дружнее, чем два дня назад на вокзале во время заказа такси.

Пашка, у которого не было ни зонтика, ни капюшона на куртке, пристроился под зонтик к Нике Серовой. Она шла одна, а он не гордый. Может и к старосте подкатить.

Ника была невысокой, а Пашка длинный, приходилось сгибаться под этим зонтиком, что очень неудобно, поэтому через некоторое время Пашка вынул его из рук Ники и понес зонтик сам.

Ника сердито сопела рядом, подстраиваясь под быстрый шаг парня. Они шли мимо высоких старых деревьев, и Пашка вдруг сказал:

– А ты знаешь, что непосредственно сама древесина в стволах занимает не более пятидесяти процентов?

Ника от неожиданности моргнула и поправила очки.

– Нет. Это ты к чему?

– Ну, ты меня вчера просила сказать что-нибудь умное, вот я и говорю, что ствол дерева состоит из сердцевины, камбия, луба, коры, пробки и только какую-то часть занимает древесина.

Ника фыркнула:

– Савельев, тебя в больших количествах невозможно выносить.

– А ты выноси в маленьких.

Дождь усиливался, но все успели добраться до автобуса раньше, чем он разошелся окончательно. По местам рассаживались шумно и долго. После улицы в автобусе было сухо, тепло и даже уютно.

Пашка привычно балагурил, предлагая народу вечером пойти в парк.

– Надежда Петровна, в Нижнем есть офигенный парк, я видел, там и кафе имеются для ужина, и детские площадки.

– Для тебя, что ли, детские площадки? – загоготал Лебедкин.

– Обижаешь! Я ответственный по деревьям и кустам как подающий надежды биолог, а площадки со всякими качелями для девчонок. Может, у нас староста такая строгая, потому что давно на качелях не каталась. Ника, ты любишь качели?

– Савельев, отстань! – Ника покраснела и, чтобы скрыть это, начала поправлять очки.

– Ну так как, Надежда Петровна? Вдруг парк навеет на нас нечто поэтическое?

– Или прозаическое! – подхватил Лебедкин.

– Посмотрим, – ответила Надежда Петровна. – Если в Нижнем такой же дождь, как и здесь, то прогулка точно отменяется.

– Пашка, – раздался голос Посоха, – что говорят синоптики по поводу погоды в Нижнем? Парк – это тема. Там может быть хорошая натура для съемок.

– Синоптики, как всегда, врут, – ответил Пашка.

Все рассмеялись, и автобус тронулся с места.

Происшествие с прудом не прошло для Сони бесследно. Все же это был некоторый стресс, и, когда все улеглось, на смену адреналину пришло полусонное состояние, не хотелось ни думать, ни разговаривать. Хотелось просто полежать. Соня сняла с себя все еще мокрые ботинки, в которых ноги снова стали холодными, Антон укутал их в свой шарф, сверху накинул свою куртку и положил голову Сони к себе на колени. Сразу стало тепло и уютно. Ей сложно было выражать свои чувства словами, казалось, признаваясь в них, Соня продемонстрирует свою слабость, поэтому часто отвечала Антону колкостью, и, наверное, со стороны это выглядело не очень. Но он каким-то непонятным образом считывал ее настоящую без слов. Соня это знала. Она сходила по Антону с ума и все время думала о том, что однажды они перейдут последнюю черту – станут совсем взрослыми. В том, что это произойдет и что именно они станут первыми друг для друга, Соня не сомневалась. Это было очень волнующе, но не страшно. Единственное, чего она боялась, чтобы он не подумал, что она очень доступная. Но думать об этом сейчас, когда автобус, мягко покачиваясь, катил по дороге, когда было тепло под курткой Антона, когда его руки нежно и аккуратно гладили ее волосы, не хотелось.

– Сонь, ты смотри не заболей. А то придется тебя оставить в номере и пойти