Спортивный костюм болтается на Кире, мне же он впритык, подчеркивает все округлости. Ловлю на себе пристальный взгляд Вадима и усердно делаю вид, что не замечаю, как он смотрит на меня. Пью мелкими глотками, кусок не лезет в горло. Кира и Оксана же едят с невиданным аппетитом. Пока Клим не задает вопрос, кто из нас дал Серому по голове. Никогда бы не подумала, что они братья. Между ними нет никакого сходства.

— Это я, — смело поднимает руку Оксана.

— Я почему-то не удивлен, — говорит Стрела. — Не надоело тебе ещё получать?

— Это я виновата, — заступается за подругу Кира. — Он хотел забрать Диану. Уронил свой нож, а я подняла его. Нечайно порезала его, и он побежал за пистолетом. Оксана меня защищала от него.

— Бля, дебил, — качает головой Клим. — Чуть что, сразу стволом размахивать.

Стрелу же интересует другое. Поглаживая свой покрытый щетиной подбородок, он спрашивает Киру.

— Что значит, он хотел забрать Диану?

— Ну я не знаю, к себе наверное, — неуверенно отвечает она, взглядом ища помощи у меня.

— Он сказал, что Киру застолбили, — отвечаю вместо неё, — с Оксаной он не поладил. Осталась только я.

Мужчины переглядываются. Они явно знают что-то, о чем мы не в курсе, но мне уже всё равно. Все трое — агрессоры и похитители, и ничем друг от друга не отличаются. Клим, который оказывается вовсе не Климом, а Егором, сразу после ужина встаёт и протягивает Кире свою ладонь. Вежливо, прямо по-джентьменски. Она жмётся, нервно поглядывая то на меня, то на Оксану.

— Пойдём. Всё нормально, я обещаю, — говорит ей парень. — Если за нож хвататься не будешь.

Подруга боязливо подает ему руку и идет следом, не оборачиваясь. Оксана закатывает глаза и сама уходит в камеру. Я пытаюсь быстро прошмыгнуть следом, но оказываюсь в западне. Стрела запирает дверь за Оксаной и кивает мне на дверь в свою спальню.

— Иди и жди меня там.

— Дай мне поспать, — прошу я. — Пожалуйста.

Каким же долгим был этот день. Боюсь, третий раз я не выдержу. К лёгкой боли между ног добавился саднящий глубокий порез на ступне, скованность в суставах, синяки на бедрах, жуткая усталость. Я не жалуюсь — та же Оксана, несмотря на разбитое лицо держится куда лучше, чем я, но сил у меня не осталось совсем.

— Иди, кому сказал, — он толкает меня в плечо и ждет, пока я послушно прошагаю к его комнате. Появляется спустя несколько минут, совсем голый, только небольшое полотенце скрывает его мужское достоинство. Подняв глаза, тут же отворачиваюсь. Щёки наливаются краской. Он подходит и силой поднимает мой подбородок, пальцы скользят по щеке, закрываются в мои слегка влажные после душа волосы. Его пах прямо перед моим лицом, и я прихожу в ужас, когда полотенце падает на пол. Рефлекторно дёргаюсь.

— Нет, я не буду, я не умею, не надо!

Он не отпускает, вцепившись в волосы, крепко держит меня за затылок. Чуть наклоняется.

— Что с твоей памятью? Мы же договорились, малыш. Не хочешь загладить свою вину?

— Нет. Не так, — мотая головой, отвечаю я. — Я не могу.

Стрела поджимает губы и вкидывает густые брови.

— Смотри, какая штука, завтра к вечеру здесь будет твоя сестра, я вполне могу заставить её сделать это за тебя. Всё, от чего ты откажешься, она может сделать за тебя. Выбирай. Ты сама это предложила, и теперь, если я услышу от тебя хотя бы одно "нет", второй раз предлагать не буду. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю...

— Умница, — выпустив пальцы из моих волос, он одобрительно хлопает ладонью по щеке. Внутренности сжимаются в тугой ком, когда Стрела подносит свой агрегат к моему лицу и запускает руку в мой лифчик, тиская грудь. Тянусь рукой к его члену и, боясь причинить ему боль, обхватываю ладонью.

— Можешь сжать покрепче, — говорит он. — И не тяни. Просто возьми его в рот. Ты по-любому видела, как это делается. Только зубами не касайся.

Подвигав ладонью по гладкому стволу, ощущаю, как он напрягся, стал твердеть, увеличиваться как в длине, так и в объёме. Осторожно прикасаюсь языком к розовой головке. Он тёплый, чистый, пахнет гелем для душа. Запах скрашивает гадкие ощущения. Но, только головка проскальзывает в мой рот, я отстраняюсь. Внутри всё клокочет, щеки пылают от стыда.

— Тц, пиздец ты. Стрелять в меня не боялась, а сосать боишься, — цокает языком мужчина, — убери руку свою, сам всё сделаю.

Перестав мять мою грудь, вынимает руку из лифчика и положив ладонь на затылок, проталкивает свой широкий член дальше. Слишком глубоко. У меня не слишком выраженный рвотный рефлекс, но в горле все равно начинает першить, наворачиваются слёзы. Похоже, понимая, что он перестарался, мужчина вынимает его совсем чуть-чуть, на сантиметр. Убрав руку от паха, он ритмично двигает бедрами, влажные глаза наблюдают за тем, как его крупный член исчезает в моих губах. Мне тяжело это терпеть, мерзко, неприятно, категорически не хватает воздуха. Неужели ему нравится издеваться надо мной вот так? Мучить. Мстил убийцам своей жены, а теперь и мне, но за что? Что хотела спастись?

Он заканчивает быстро, не сдерживая своих порывов, и отпускает меня, к счастью, излившись себе в ладонь. Сделав несколько глубоких вдохов, вытираю рот, с трудом справляясь с дрожью в руках и всем теле. Грудную клетку будто сжимают тисками, и я кусаю губы, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Я слабая. Даже слабее Киры, не говоря уже об Оксане. Стрела, вытирая руки бумажными салфетками, не сводит с меня глаз.

— Только давай ты не будешь здесь рыдать, — говорит он. Садится рядом со мной и разворачивает к себе, обращаясь как с тряпичной куклой. Лицо горит еще сильнее, все старания насмарку — глаза наполняются слезами, влага стекает по щекам. Как следует вытираю лицо рукавом спортивной кофты, чтобы не осталось ни единого мокрого следа, я боюсь, что это разозлит его. Но он не сердится. Напротив, я удостаиваюсь прикосновения его грубой ладони к щеке.

— Ты меня точно хочешь убить, — неожиданно его губы трогает лёгкая улыбка. — Сейчас взглядом застрелишь.

Я молчу. Подобные шутки здесь совершенно неуместны и вызывают только раздражение. Спешу спрятать от него глаза, и тогда Стрела перемещает ладонь