просить, так это за твою скрытность. "Я убью твою сестру и твоих подруг, но ты всё равно доверяй мне".

— Ты же понимаешь, что если бы я тебе всё рассказал, это бы узнали все остальные. И Клим с Серым тоже. Не мог я тебе признаться. Так что, я пойму, если вот за это ты меня уже никогда не простишь.

Диана молчит. Поднимает голову и проводит ладонью по моей щеке. Словами не описать, как это приятно. Она больше не боится смотреть мне в глаза, прикасаться ко мне, словно и не было никогда этого страха. Я уже давно стараюсь не вспоминать об этом, но нет-нет, да всплывёт в памяти какой-нибудь из моментов. Удивительно, что после такого она вообще приняла меня. И оставила ребёнка, особенно в её возрасте.

— Теперь твой черёд признаваться, малыш, — говорю я. Диана поджимает губы. Ей не нравится это прозвище, но я никак не могу перестать называть её так. Слово само вырывается изо рта.

— И в чём же? Я не слишком много скрывала от тебя. Может, какие-то мелочи, но я их уже забыла как страшный сон.

— О том, что ты когда-то там скрывала, мне знать не нужно. Расскажи, почему сохранила беременность? Когда ты, вообще, об этом узнала? Точнее... хм... Как скоро после освобождения?

— Тебе полную историю рассказать или лучше вкратце? Просто там было далеко не всё гладко.

— Рассказывай всё, если хочешь, с подробностями. Даже если они мне не понравятся.

— Сразу после похорон Оксаны я загремела в больницу с двусторонней пневмонией. И... Там и узнала, ещё до задержки. У меня было сильное воспаление, не только лёгких, там и горло, и почки, и мочевой как-то рядом оказались, ужасные анализы. Я чуть не умерла тогда, Вадим. Но и сама выжила, и ребёнка каким-то чудом сохранили. Сказали, что такое бывает прям ну очень редко. Мама как узнала, давай отговаривать меня, мол, молодая ещё, найдёшь мужа и родишь, а я уже когда из больницы выписалась, твёрдо решила, что рожать буду. Мне как будто что-то сверху подсказало, как действовать, что делать. Говорю, не хотите помогать, я буду сама.

— Я бы помог тебе, если бы ты написала, — говорю, крепче прижимая её к себе. Я восхищаюсь ей. Её смелостью и мужеством, которого часто не достаёт мне самому.

— Я уже говорила тебе, почему не писала. Не поднимай эту тему снова. Всё хорошо, я справилась. Теперь будем справляться вместе.

"Будем справляться вместе".

Я ждал от неё этих слов. Не признания в вечной любви, не прощения, а именно этого. Слов, которые подтверждают без драмы и лишнего пафоса, что она готова быть рядом, несмотря на то, кто я, и что я сделал. Нам непросто притереться друг к другу. И дело не в возрасте, иногда Диана кажется мне гораздо старше. Дело в том, что мы оказались слишком похожи. Когда она была в этом унизительном плену, она выживала, как придётся. Пользовалась каждой возможностью, иногда действовала импульсивно и нехотя подчинялась мне, когда понимала, что иначе ей будет хуже. Но, лишенная страха, она ведёт себя совсем иначе. Она часто перечит мне, берет на себя больше, чем хотелось бы ей самой.

И только одно отличает её от меня — внутри она осталась той беззащитной девочкой, которую я однажды едва не сломал. Которой нужно тепло. И я готов отдать ей его без остатка. Пока я жив. Пока я дышу.