Разве что любовь сына так его волнует…

Томас был счастлив, без сомнения, таково было впечатление у Юлии, и у сына были все основания для этого. Анна была моложе Томаса, изящная женщина с хорошим чувством юмора и неподдельным шармом, и с такой легкостью, что весьма подходило ему, склонному к задумчивости. Год назад его бросила девушка, любовь с которой длилась несколько лет, она, можно сказать, бросила и их с Мануэлем, так как Зельма часто бывала у них дома и они впустили ее в свое сердце. Тогда Зельма объявила Томасу, что познакомилась с другим мужчиной и пережила с ним что-то новое и неведомое, поэтому хочет расстаться с ним. Томас после этого сник и приходил домой вялым и апатичным. Им Зельма написала прощальное письмо, где благодарила их за то, что они ее так хорошо приняли, но добавила, что она еще не готова связать себя крепкими узами. Через полгода она вышла замуж за этого нового и неведомого.

Поэтому Юлия решила – при всей симпатии, которую она сразу испытала к Анне, – вести себя сдержанно. Если они опять получат похожее письмо, то тогда, полагала она, это будет не так болезненно. В то же время она замечала, как трудно дозировать свою привязанность.

И Мириам симпатизировала Анне, с которой познакомилась еще раньше.

Мириам, как и Анна, посещала актерскую школу в Цюрихе и жила с двумя подругами в доме, предназначенном на слом. Там часто производились работы, и тогда там было слишком много шума, как было и сейчас, и Мириам с удовольствием возвращалась на несколько дней в дом в Эрленбахе, где ее ждала ее комната.

Что же думает Мануэль о новой подруге Томаса? Поначалу, что Юлия себе никак не могла объяснить, муж чуть ли не испуганно реагировал на девушку, он повел себя как-то смущенно, а ведь именно это ей когда-то в нем так нравилось. Возможно, ему просто требовалось еще какое-то время, чтобы отвыкнуть от общения с Зельмой. Его вопрос о родителях Анны показался ей преждевременным, как будто речь уже шла о свадьбе. Ну, хорошо, зато они уже знали теперь, что родители Анны довольно рано развелись, что ее мать умерла четыре года назад от рака матки и что у нее с отцом почти нет никаких контактов. Тем более странным казался открытый, дружелюбный нрав Анны, чего следовало бы ожидать только от человека, у которого в жизни все в порядке.

Юлия наконец глубоко вздохнула.

Лучше всего было бы ей сейчас, немедленно подняться к мужу и поговорить с ним обо всем, спросить его, почему он из-за Анны потерял сон, и не хочет ли он рассказать ей о своих изменах, и не должна ли она ему рассказать о своей, и не чувствует ли он радость от того, что они вместе идут навстречу старости, и что он думает, что жизнь – это только сон, и не стоит ли ей купить ему новую синюю пижаму, и не испытывает ли он иногда страх – страх смерти…

Мириам сидела в своей комнате, разложив перед собой либретто и свои записи. Послезавтра должны начаться заключительные репетиции, и она все еще не была уверена, верен ли ее подход к трактовке пьесы. Она была выпускницей режиссерского класса, и перед ней стояла задача на втором курсе сделать инсценировку пьесы Георга Бюхнера «Леонс и Лена». У Мириам на это было пять недель, и тут у нее появились проблемы.

Одна из проблем заключалась в том, что она эту пьесу, которую Бюхнер обозначил как комедию, вовсе не находила веселой. Вторая, еще более серьезная, – она вообще ее не понимала. Некий принц и некая принцесса, не будучи знакомы друг с другом, должны были пожениться, оба сбежали из дворцов, познакомились во время бегства, ничего так и не узнав друг о друге, вернулись назад переодетыми, и король, который любой ценой должен сыграть свадьбу, так как он уже объявил о ней, женит их под личинами их масок, потом они снимают маски, и оказывается, что они и есть те принц и принцесса, чья свадьба была назначена. Принц радуется, в отличие от принцессы. «Меня обманули», – говорит она, и на этом пьеса заканчивается.

Что могло подвигнуть юного автора выдумать такой сюжет? Мириам было сейчас двадцать четыре, Бюхнер умер, когда ему было двадцать три года.

«Сатира на немецкие малые государства», – прочитала Мириам короткое описание пьесы в Интернете. Она попробовала перенести действие в Швейцарию – это тоже малое государство – и вместо идиота-короля ввела в пьесу ужасный Федеральный совет, который действовал как самодержец, принцессу Лену изобразила негритянкой, которая, сняв маску, привела в ужас членов Федерального совета, но все это как-то не сходилось.

Тогда Мириам решила подчеркнуть сказочность пьесы. Ей мерещилась театральная декорация в виде гигантской книги, страницы которой перелистывались с каждой новой сценой. Книга должна быть изготовлена таким образом, чтобы актеры появлялись на сцене через дверь в ее странице.

То, что пьеса с самого начала не обещала ничего, кроме скуки, казалось девушке опасным. Изображение скуки, опасалась она, скоро само превратится в скуку. Поэтому она пришла к идее монологи Ленонса и Валерио в начале пьесы произносить в бешеном темпе, в то время как сцена появления короля должна быть сыграна в замедленном ритме.

Следует ли этот принцип сохранить на протяжении всей пьесы? Прыткие индивидуумы против катка государственной власти? Или, может быть, потом этот принцип вывернуть наизнанку: принц и Валерио говорят медленно, государственная власть бормочет быстро? Но зачем?

Принц, принцесса, король, замок – когда-то Мириам с удовольствием фантазировала на эти темы. В пятнадцать-шестнадцать лет, когда она ходила в кантональную школу в Кюзнахе, девушка писала каждый день по нескольку строчек стихов, и во многих этих стихах рисовались картины из мира сказок.

Мириам поднялась и подошла к сундуку, где она в детстве хранила свои игрушки, своих кукол; со временем он стал хранилищем для ее тетрадей. Сундук был на замке, и Мириам всегда носила ключ с собой. Была уже полночь, девушка устала и больше не могла серьезно работать, поэтому ей захотелось немного полистать старые тетради в поисках своих утраченных сказочных королевств.

Мириам тогда покупала себе разноцветные тетради, форматом чуть больше чем А 4, с обложками, которые были красными, желтыми, зелеными или синими. Мириам открыла крышку сундука, и там лежали все они. Она вынула синюю тетрадь, раскрыла ее и прочитала предложение на первой странице: «Я стала дворцом».

Девушка стразу же вспомнила, когда она это написала. Отец упрекнул ее в том, что она небрежно одевается и не обращает внимания на свою внешность. Она любила носить джинсы, которые были надорваны на коленях, длинные мужские рубашки, свисавшие до колен, и сверху надевать куртку. Что больше всего раздражало отца, это кусок рубахи, который болтался из-под куртки. Можно подумать, что она из бедной семьи, сказал он однажды. И тогда Мириам ушла в свою комнату и написала это предложение.

Девушка перевернула страницу.

«Сколько здесь комнат, о которых никто не знает».

Это было написано на правой странице. Левая была пуста.

Мириам листала дальше и нашла предложение, которое ее удивило: